протезы, которые отрывали у людей части тела, про кровавые простыни, летающие над пустынными улицами, про ожившие инструменты стоматолога. Бабушка таращила в испуге глаза, хваталась за сердце и бормотала:
– Деточка, где ты набралась этих кошмаров?
– Их Наташка Суворова сочиняет, – честно отвечала Дарья.
– Что за странные фантазии у девочки! Может, тебе лучше не дружить с ней?
– А с кем дружить, с Олькой Глуховой? У нее одни мальчики на уме, и как целоваться надо, и что мужчина и женщина куда друг другу засовывают. Хочешь, расскажу?
– Нет! – махала бабушка руками. – Пусть будут лучше мертвецы и гроб на семи колесах. Почему у него, кстати, семь колес?
– Я же тебе объясняла! Восьмое отвалилось, поэтому гроб, когда скачет, припадает, тарахтит, из него высовывается синяя рука с черными ногтями и хватает людей.
Дарья шлепнулась на пол, прикрылась пледом и весьма натуралистично изобразила корчи мертвеца. Ей нравилось дразнить бабушку, и она с удовольствием после бабушкиного: «Дай мне капли!» – неслась к аптечке, хватала лекарство и рюмку, капала в нее валерьянку и предлагала выпить двойную дозу, потому в запасе еще история про взбесившуюся бор-машину.
Последние года полтора на первые позиции вышел дедушка Володя и стал Дарьиным фаворитом. Он был похож на папу (точнее – папа на своего отца) и казался символом абсолютной, хотя и несколько загадочной мужественности – ироничный, с хитрым блеском и затаенной насмешкой в глазах, с полуулыбкой на губах.
Выдающиеся качества дедушки Володи подтверждали и остальные члены семьи. Однажды Дарья подслушала, как обе бабушки говорили, что с возрастом он угомонился и помудрел, да и внешне изменился в лучшую сторону. В молодости у него была буйная грива непокорных, жестких, спирально вьющихся, черных волос. Теперь они поредели и поседели, что дедушку очень украсило. Бабушка Ира сказала: «Была бы борода – вылитый Карл Маркс».
В этот момент Дарья вылезла из-за кресла, за которым пряталась, желая уточнить:
– Кто это Карл Маркс?
Бабушки переглянулись. Не потому, что удивились появлению внучки, они прекрасно знали, где она сидит. Их поразило, что ребенок не знает, кто такой Карл Маркс.
– В наши годы портреты Маркса, Энгельса, Ленина висели на каждом углу, – сказала бабушка Ира.
– Если бы тринадцатилетний ребенок признался, что не знает этих имен, – подхватила бабушка Лена, – его бы записали в умственно отсталые.
И обе они с осуждением посмотрели на Дашу.
– Ой-ой-ой! – защищалась она. – Подумаешь! Сравнили свою старую молодость и мою новую. Этот Карл Маркс был хотя бы умным?
– Он был гением! – торжественно изрекла бабушка Ира.
А бабушка Лена подтвердила:
– Его учение до сих пор как призрак бродит по Европе.
Через некоторое время, желая подлизаться к дедушке Володе, Дарья сообщила ему:
– Наши бабули считают тебя гением.
Дедушка довольно улыбнулся, но насмешливо подмигнул:
– Если