населением.
Когда Аркаша, поплутав по городским проулкам, дошёл до царского дворца, всё было уже кончено. Победители делили трофеи. Аркаша из этических соображений от своей доли отказался.
– Возьми хотя бы наложницу, – взмолился Агамемнон, подводя к нему одну из царских дочерей. – Это – Поликсена, невеста Ахилла. Ну Ахиллу-то невеста уже ни к чему.
«Хороша, как моя Кли37 лет десять назад», – подумал Аркаша.
Но сказал Аркаша другое:
– Нам чужих невест не надо, а вот от чужой жены я бы не отказался. Помните, друзья, я всегда открыт для таких предложений.
Поделив трофеи, данайцы захотели обратно в Европу, ибо где ещё в мире можно спустить эти трофеи с такой лёгкостью и с таким блеском, как не в Европе?
– В Европу! – закричали они. – Даёшь Европу!
– Даю Европу, – эхом отвечал Аркаша. – Берите её, не зевайте!
Европа начиналась за Геллеспонтским проливом38. Первое, что увидели греки в Европе, была тень отца Неоптолема39, смятенно метавшаяся по берегу.
– Он не отбрасывает тени! – заметил наблюдательный Одиссей.
– На то оно и тень, – тут же объяснил Аркаша.
– Ужасный дух! Чего он хочет? – спрашивали греки, сбиваясь в кучки и кучками же пятясь к проливу.
– Он ждёт вопроса40. Твоего, Неоптолем, вопроса, – объяснил Аркаша, отбиваясь от попыток создать вокруг себя очередную пятящуюся кучку.
После Аркашиных слов дух не выдержал – его прорвало:
– Мне не нужны дурацкие вопросы! В «Что? Где? Когда?» сыграете потом! Вот тут вы все – живые и с добычей, а ваш герой – и мёртвый, и пустой! Но мне не нужно здесь ни золота, ни кубков, верните мне единственное – то, на что имею право лишь один я – мою невесту, Поликсену. Ты, Неоптолем, мой славный взрослый мальчик, недрогнувшим мечом отправишь прям в мои объятья названную деву!
Сказав это, дух гордый удалился в ожидании положительного решения своего вопроса.
– Давайте-ка быстро стройте алтарь в память об Ахилле, пока мы будем тут мозговать, – распорядился Аркаша. – Герой есть герой, и даже в прихотях его есть что-то геройское.
– Отдадим ему девку, делов-то, – предложил Одиссей.
– А я полагаю, алтаря будет достаточно, – возразил Аркаша.
– Пацаны, вы как-нибудь того, девку-то жалко, девка – ничего, девка – хорошая, огонь-девка, – сказал Агамемнон Аркаше и Одиссею, уже тянувшимся к своим мечам.
– Одик, мы-таки поссоримся, – предупредил Аркаша.
– Арик, из-за бабы я готов поссориться с кем угодно, – предупредил Одиссей, – кроме тебя и тени Ахилла.
– Ну и что теперь? Кто ещё что скажет? – растерянно спросил Агамемнон.
– Я считаю, воля покойного священна, – веско заявил Диомед, царь Аргоса и друг Одиссея. – Мы не имеем права отказать ему, иначе когда-нибудь откажут и нам, – и Диомед демонстративно встал по левую руку от