нулевые артефакты, но я вообще в подробности не вдавался.
– Мда уж… – задумчиво протянул бывший командир Альфы, – А я вот пошел в армию по политическим соображениям. Думал, спасаю людей таким образом. Очень странно кстати. Я ведь и пробыл на Тени несколько недель, но никто и словом ни о какой «революции» не обмолвился. Не говоря уж о том, чтобы вести агитпропаганду.
– А все просто, – ответил инженер, – в последнее время всем новоприбывшим одноглазый приказал ничего не говорить. По всей видимости, или боялся, что ему подсунут не тех людей, или ещё чего. Рам вон с нами давно, он тоже в курсе. Берт тоже.
– Да, – кивнул ветеринар, – в курсе. Вот только теперь мне кажется, что мы, даже в случае успеха, поменяем шило на мыло. Для Бермута же люди – такой же ресурс, как и для тех, в верхушке. И он спокойно жертвует ими, если это помогает ему продвигаться к поставленной цели. В общем… Не знаю. Мне кажется, что вас, парни, ну тех, кого взяли недавно и кто вообще не в курсе про революцию и прочее – брали сразу именно, как расходный материал для этого задания. Не просто же так этот урод тащил на борт исключительно военных. А мы просто подвернулись под горячую руку.
– Все это замечательно, – недоверчиво пробормотал Эдрих, – вот только мы с братом не служили в космопехоте. На кой хрен ему сдались офицеры логистики и снабжения, которые в бою то ни разу не участвовали. Ни в воздушном, ни в наземном?
– А мне почем знать, – буркнул Рам, – У него надо спрашивать. Может ему нужно было просто побольше пушечного мяса, а может, хватало того, что вы прошли так или иначе учебку и знаете с какого конца за винтовку браться.
– Мда… – ошарашенно протянул Селлас, – Значит и нейроинтерфейс тут ни при чем, и прочая лапша, которую он вешал нам на уши…
– Ага, и энергоячейки поврежденные – лишь прикрытие, а не настоящая цель операции, – встрял в разговор Берт, ударив себя кулаком по коленке, – Зараза, ну никак не угомоняться, – он покосился на дверь. Неужели тут сожрать больше некого?
Да уж, дела. Получается, дураком я был еще начиная с эмбриональной капсулы. Сначала меня использовал Директорат, накидав лапши на уши. Меня и всех тех, погибших парней, родственникам которых я писал похоронки. Они ведь тоже погибли зазря, получается. Не за людей, которых они клялись защищать, не за своих родных, для которых они служили щитом от беломордых… уродов? Или таких же дурачков, с промытыми мозгами, идущих на убой не за какие-то свои идеалы, а за интересы обоих правительств. Не знаю. Если все это окажется правдой, то… – мои кулаки невольно сжались от жгучей, но в то же время бессильной злобы, – хотел бы я встретиться с теми, кто все это устроил. Встретится и поговорить. Душевно так поговорить. По мужски. Показать им лица… Глаза тех девятерых, которых эти суки своими поступками, считай, грохнули. Списали в расход. Использовали. Политики херовы. А после – выдать, что нашей, что беломордой верхушке винтовки и отправить их выяснять свои проблемы лично, а не руками других, ни в чем не повинных людей.
Потом