относительное, оно различно для бегуна трусцой, любовника, истязаемого, праздного. Вот как теперь, когда минута, кажется, растягивается в час. В остальном все было без толку. Растущий неоплаченный долг. Попутное негодование: какой был смысл в подготовке к жизни, которая никогда для нее не предназначалась? Годы, слишком разъединенные со всем остальным, чтобы ощущать их как реальность. Мрачные эдинбургские холмы и неожиданные переулки, тень Эдинбургского замка, рюмка виски за пятьдесят пенсов, камень Вальтера Скотта и продажа в кредит для студентов. И то, что у нее просто от языка отскакивает: двухсложная упаковочная компания «Сократ» и четырехсложная чистящая жидкость «Антигона». И то, что она никогда-никогда не забудет: ублюдок с первого курса с его насмешечками. Я ПЕРЕПОЛНЕНА СОЧУВСТВИЕМ, пишет Ли и исступленно рисует вокруг каракули. Огромные огненные арки, длинные заостренные тени.
– Вопросы? Проблемы?
Ручка громко трескается. Пластик разлетается, синий язык. Адина Джордж заглядывает ей через плечо и смотрит недовольно, но Ли за албанцев не отвечает. У нее полный рот обломков ручки, но за албанцев она не отвечает. Как не отвечает и за растрату средств, предназначенных для женского приюта в Хэкни. Это было в смену Клер Морган. Хотя у Ли синий язык, и пафосная степень, и горячий муж, и ничего личного, но для женщин в нашем сообществе, в афрокарибском сообществе, ничего личного, но когда мы видим кого-нибудь из наших с кем-либо вроде вас, вот это настоящая проблема. Это настоящая проблема, в которой вы должны дать себе отчет. Ничего личного (уик-энд в Брейтоне, упражнения по выработке командного духа, бар отеля, 2004). Какого рода эта проблема, так никогда и не было объяснено. «Нежную любовь» пела Анита Бейкер, и Адина упала, перелезая через стул, когда пыталась попасть на танцплощадку. Блокировка.
Ли выплевывает пластмассовые осколки в руки. Нет вопросов или проблем. Адина вздыхает, уходит. Закрывание папок и упаковка сумки начинаются с таким же рвением, какое они проявляли, когда им всем было по шесть и звонил звонок. Может быть, тогда и была настоящая жизнь? Ли упирается ногами в пол и отъезжает назад на стуле. Поднимает и укладывает папки в шкаф, и это самое радостное событие за весь день. Бух.
– Ой! Ли, что за херня?! Осторожнее!
Простор необъятный. Ли упирается носом в пупок Тори, соображая, как эта сокровенная вещь теперь явлена на всеобщее обозрение, обозначая предел возможного. Если продолжать в таком же духе, это уже будет за пределами рода человеческого.
– Осторожнее. Ты идешь или что? Выпить в судный день. Получила мейл?
Запрятанное в самом дальнем уголке компьютера вместе с банковскими счетами, напоминаниями о погашении студенческого долга, записками от администрации, эпическими письмами от матери, в том уголке, где если что не открывается, то его и в природе нет. Она прекрасно знала, что там лежит электронное письмо, и знала, о чем оно, но она бежит от людей, которые находятся в том же состоянии, что и Тори. Она бежит от себя.
– Я,