что он есть в жизни. Может ли он рожать от моложе себя. А так получается – ты их плоди, они тоже наплодят, и никто даже не остановится, не подумает – имеет ли он право. Жить с моложе себя, губить парня, чтобы он потом с отбитыми почками ходил и репку жрал.
Полина. Что вы расстраиваетесь, еще будет у вас на улице женское счастье, поверьте мне.
Эля. А вот у тебя нет, не будет.
Полина. А у вас и не было.
Эля. А у тебя уже второй раз клин клином не вышел.
Полина. Убивает еще детей.
Эля. Клин! Клин!!!
Рита. Напились жутко. Голова кружится. Как я домой доеду… Тетенька уже уходит, наверное… Что ей эти шестьдесят копеек… Ну что я здесь сижу, чего жду… Танька одна проснется, будет кричать в темноте…
Эля. Отца в больницу провожала, намерзлась, настрадалась, спать уже ложилась, тут она является. Видите ли, охотится за мужем. А он бегает от нее за километр!
Полина. Я? Я не за мужем. Его ждет женщина по имени Тамара, потому что у Паши умерла мама.
Эля. Вот пускай его Тамарка и ищет. Тамарка Пашу, а ты под это дело ищешь Костю.
Рита. У Паши мама умерла!..
Полина. И еще мне Тамара сказала, что тут, на этом дне рождения, будет Костина женщина, его самая дорогая, зовут Рита Дружинина.
Эля. Правильно. Тамарка же с Пашей разошлась, теперь начала проваливать все явки. Рита, молчи! Пашу-то надо найти.
Рита. Полина, он давно меня бросил.
Полина. Да ну, господи, я это знаю. У Тамары застарелые сведения. Теперь у Кости женщина по имени Ира.
Рита. Кто сказал?
Полина. Рита, детей не сотрешь с лица земли. А больше никто от него не родит. Он алкоголик. У него слишком большие алименты.
Эля. Эта дура бы родила.
Полина. Вот вам ваш бывший муж сколько платит алименты?
Рита. Когда восемь, когда десять рублей.
Полина. Умножить на четыре… Это что за заработок такой, не поняла.
Рита. Я не знаю. Как будто бы он ушел на какие-то полставки, чтобы только не платить. Специально. Сам-то он зарабатывает на книжном рынке. Собирает еще картины.
Эля. Вот тебе будет первое наследство Таньке.
Рита. Он ушел на полставки, потому что был против ребенка. Он настаивал на аборте. Был против Таньки. Ни разу ее не видел. Мы разошлись еще до родов.
Эля. А я что говорю? И мой был против, и он меня бросил. Конечно, я стала страшная, меня рвало в каждой подворотне, ревела целые дни. Много себе позволяла. Один раз целую селедку съела. Он и сбежал от меня. Хорошо ли быть матерью-одиночкой, с отцом моложе матери на двенадцать лет, да еще и который не хочет ребенка знать, да еще безо всякой надежды? Хорошо ли это ребеночку… Маленький мой… Что я наделала, о, что я наделала…
Рита. Да ну, Полина, бросьте, в самом деле, какая Ира… Какая там Ира… Никакой Иры. Он погибает, а вы – «Ира».
Полина. Ира и еще какая-то Кольцова в книжке у него появилась. И еще один ребенок на стороне, страдает диатезом экссудативным. Он просил меня достать кварцевую лампу для облучения ребенка, страдающего экссудативным диатезом.
Рита. Для Танюшки, это