тоже было не плохо, по вечернему свежий воздух, неяркий свет фонарей, редкие ночные бабочки трепетали крыльями вокруг плафонов. Парни потягивали пиво и изредка бегали за угол на „пьяную скамейку“, голоса становились громче и развязней. Мы с Наташкой уже стали подумывать, а не вернутся ли в зал, присоединится к танцующим, как возле нас неслышно материализовался Егор.
– Тьфу, напугал! – вздрогнула Наташка.
– Что Аглая, скучаешь? – спросил друг, глядя на свои почерневшие от машинного масла руки.
– Есть немного – постаралась легкомысленно ответить я. На черноту под ногтями Егора мне было плевать. Я один-единственный раз помогала ему отмывать детали, и потом пару дней ходила с отравлением парами бензина и слезшей с пальцев кожей. С той поры на груды железа в гараже у приятеля я смотрела с благоговейным ужасом.
– Сейчас Макса видел, – спрятал ладони за спину парень, – говорит, что завтра нас к пяти ждет.
– Почему так поздно? Не знаешь? – обычно день рождения мы начинали отмечать часиков в десять, максимум в двенадцать, чтобы успеть полить огород на закате и встретить коров из стала.
– Хочет устроить сюрприз, просил меня тачку захватить, наверно куда – ни будь поедем, – пожал плечами Егор. В этом он нашей компании никогда не отказывал – хоть на речку, хоть на рынок подвозил без вопросов. Год назад я кое-что поняла и стала оплачивать в таких поездках бензин.
– Ясно, а что будем дарить? – спросила я забывшись.
– Ну, ты как всегда, а я еще не знаю, завтра посмотрю.
Тут Егор замолчал, а я невесело задумалась, о том, что когда-то давно выкопала себе канавку, в которую падаю каждый год. Мне было лет двенадцать, когда Максова прабабка застала меня у печи – вдохновленная бабушкиными плюшками я пекла яблочный штрудель по знаменитому венскому рецепту.
Отсутствие необходимых ингредиентов меня не смущало, под рукой нашлась замена и в восторге от своего порыва я напекла этого самого штруделя килограмм пять или шесть. Моя бабуля не знала, куда это количество девать, потому что я тут же охладела к результатам собственного труда, и предложила прабабке „отнести кусочек Максимушке в подарок“. С тех самых пор Макс хладнокровно требует штрудель на свой день рождения как признание его заслуг, а я малодушно готовлю его каждый год, что бы ни съесть, ни кусочка (после первой попытки я навсегда охладела к штруделю в собственном исполнении).
Размышляя о стряпне и пирогах, я незаметно отдалилась от компании и завернула за угол клуба. Там простирался небольшой, запущенный парк из толстенных ив и тополей. Никогда не стриженные кусты обрамляли его вместо полуразрушенной чугунной ограды. Сам парк был небольшой и просматривался насквозь почти весь, только маленькая полянка, окруженная парой раскидистых кленов, скрывалась от глаз.
Идти через парк в темноте не хотелось, и я повернула назад, и тут мой взгляд выхватил кусок ярко – белого кружева выглядывающего из кустов и лежащего прямо на земле. В панике я часто задышала, и