будет темно, и прихватил с собой склянку с несколькими болотными огоньками, но, как только вошел в кабинет, тут же всё пространство залил яркий белый свет. Он исходил от одной-единственной свечи, торчащей в подсвечнике на столе. Ух, ты! Это же магическая свеча! Дорогое удовольствие.
Однако мне стоит поспешить. Стражи у покоев маменьки могут доложить, что я у неё был и потом спустился на второй этаж. Я быстро обошёл комнату. Всё тут было припорошено пылью: и стол, и кресло, и высокие стеллажи, закрывающие одну из стен. Возле полок имелась узкая металлическая лестница. Она ездила на роликах по желобу, крепившемуся к потолку. Так как на столе ничего нет, кроме пыли, подсвечника, нескольких пустых листов и чернильницы с засохшими чернилами, то книга, скорее всего, где-то на стеллажах. Где же ещё быть книге?
Я осмотрел нижние полки. Тут были вполне современные тома в кожаных переплётах с тиснёнными названиями на корешках: всякие сборники по лекарственным растениям, баллады о сражениях, философские трактаты. Перепачкав руки в пыли и начихавшись, я полез по приставной лестнице выше. Всё-таки тут очень душно. Плохо, что окна нет.
Лестница под ногами как-то внезапно дернулась, сверху звякнуло, хрустнуло, мимо моего лица пролетело что-то похожее на круглую деталь… потом ещё. Я быстро соскочил со ступенек на пол и прижался к стеллажу. Лестница дрогнула и стала заваливаться назад. Ну почему со мной всегда так? Я попытался удержать её, но куда там! Конструкция хоть и выглядела ажурной, оказалась дьябольски тяжёлой. Лестница сначала медленно, потом всё быстрее запрокидывалась назад и с грохотом врезалась в противоположную стену… ой, нет… не в стену… в дедушкин портрет. Как же это…
Я подошёл ближе. Картина порвана. Единственный уцелевший дедушкин глаз смотрит на меня осуждающе. Лестница похоже пробила не только картину, но и стену – вон как глубоко торчит.
– Что там происходит?! Война что ли?!
Голос донёсся прямо из картины. Неужели и портрет тоже магический?
– Чего притих там? Слышу, как пыхтишь! Сейчас вылезу и руки тебе оторву!
Чем он разговаривает, если рта у него уже нет? Я представил, как из рамы вылезает глаз и часть головы с ухом, и мои волосы встали дыбом.
– Это я, дедушка Фэйдот, – проблеял я, немного приседая. – Не надо вылезать… Я нечаянно вас покалечил.
– Я тебя сейчас сам покалечу.
Неприятный голос сменился каким-то шуршанием. В отверстии, из которого торчала лестница, что-то зашевелилось. Надо было бежать, но на меня напало оцепенение. Я чувствовал, как холодный пот струится по спине, но пошевелиться не мог. Наверное, это всё же призрак деда. Сейчас из проёма покажется страшный череп с оскалом… Вот сейчас… Но за картиной всё возились и шебуршали, иногда пыхтели и бормотали, но вылезти никак не могли. Я уже начал уставать бояться. Видимо, призрак тоже утомился, обессиленно вздохнул и потребовал:
– Эй, ты, помоги-ка мне выбраться – я застрял.
– Ага, как же, – недоверчиво ответил я. – Достану тебя, а ты сожрёшь мою душу.
– Я