обратился уже к нему. – Так как вы из нас самый молодой, – и он рассмеялся, как и многие здесь. – да еще и свободный, предлагаю вам взять под свою опеку это юное дарование.
– С большим удовольствием!
– Покажите ему, что к чему.
Номер Девятнадцать поклонился, затем указал рукой на выход Олегу. Но Буров остался стоять и посмотрел на мать. Вера улыбнулась и подойдя к сыну, отвела его в сторонку.
– Олежек, – произнесла мать с комком в горле. – ну вот и настало время нам с тобой распрощаться. Ты себе не представляешь, как я горжусь тобой, как я рада, что ты у меня такой великий и могучий сын… Вот увидишь, ты будешь одним из самых величайших эндлиссов за всю их историю. Я всегда в это верила, верю и буду верить. Уже сейчас видно, что твоя сила одна из самых мощных среди всех эндлиссов. Поэтому они тебя так быстро и приняли в школу. – она погладила его по голове. – Как мне будет тебя не хватать, но для меня важнее всего, чтобы ты стал бессмертным и проявил себя на благо всего человечества, защищая, спасая и оберегая его. Ты и сам чувствуешь, что это твое призвание!
– Ма! Когда я же тебя смогу снова увидеть?
– Возможно уже никогда! Здесь время сильно отличается от времени Земли. На Форевии нет утра и ночи, здесь всегда день. Ты очень скоро собьешься со счета какой сейчас день, месяц, год. Но возможно, мы снова встретимся, в конце концов, нет ничего невозможного. – и мать крепко обняла сына, долго не выпуская из объятий.
Наконец, отпустив друг друга, Олег быстрым шагом покинул зал, стараясь не оборачиваться, но в конце все же обернулся к матери, смотрящую ему вслед и плачущую, и помахав рукой на прощанье, скрылся из виду.
Глава 8
Номер Девятнадцать повел Олега куда-то по длинным коридорам. Буров думал, что они направляются опять в комнату ожиданий, но, оказалось, прошли мимо нее и направились к выходу из здания. Провожатый вызвал рельсомобиль и когда они сели туда, он заговорил:
– Вот теперь давай знакомиться, меня зовут Номер Девятнадцать. Я член Великого Синода, входящий, как ты понял, в первую почетную двадцатку.
– Такой молодой, а уже почетный? Сколько вам лет? – спросил Олег.
– Давай сразу договоримся, ко мне обращайся на ты. Я не люблю все эти официальные обращения.
– Как скажешь.
– Меня забрали в четырнадцатом веке от Рождества Христова. Мне семьсот восемьдесят три года.
– Сколько? – рассмеялся юноша.
– Ничего смешного, я между прочим, по возрасту, гораздо старше многих эндлиссов.
– Серьезно?
– Абсолютно.
– Но тебе дашь лет, э-э-э, двадцать.
– Вообще-то, когда меня приняли в эндлиссы, я выбрал себе возраст девятнадцать лет. Поэтому, я с виду девятнадцатилетний.
– А ты мог любой возраст выбрать?
– Конечно, но мне захотелось быть вечно молодым. Сейчас я об этом жалею, ведь, как ты видел, все остальные любят подшучивать по этом поводу. – и он хмыкнул.
– Если меня примут, то я выберу себе возраст где-то от двадцати пяти до тридцати