не думать о прошлом этого помещения. Оно заполняет пространство. Гидромассажная ванна выключена; но из предбанника доносятся неясные звуки, и иногда парилка, которая находится в старой ризнице, издает шипение. Наконец я выполняю идеальный нырок, как меня учили в Кромер-Холле. Я не столько плаваю, сколько борюсь с водой, нанося удары вместо гребков. А затем захожу в парилку.
Свет медленно меняет оттенок, напоминая радугу в тумане. Я вытягиваюсь на мраморе, скрестив ноги. Поднимаю руки перед лицом. Из-за веса, потерянного после возвращения в Саффолк, я чувствую себя мешковатой, а не гибкой. Интересно, сколько еще лет красоты осталось моим рукам?
– Это, должно быть, одно из немногих помещений, которое мы никогда не «крестили». Ирония, однако…
Я подскакиваю, поскальзываюсь и трескаюсь локтем о твердый камень. Боль пронзает мое тело, отчего перехватывает дыхание. Как он попал сюда?
– У них есть предложение, – поясняет Джесс, будто читает мои мысли. – Минимальный трехдневный пропуск в спортзал. Они пытаются немного оживить выручку в межсезонье. Не думаю, что они пустят сюда гопоту, верно?
– Ты ведешь себя не лучше.
– С чего бы? Это только ты так думаешь.
Он ставит мне шах и мат. Я не могу разъяснить ему и не стать в очередной раз снисходительной. Я остаюсь сидеть, когда он ложится на плиту напротив и его тело издает шлепающий звук при соприкосновении с мокрым мрамором.
Механизм испускает новую порцию пара. Джесс приподнимается и разгоняет его, вырезая своими длинными руками веерообразные фигуры в клубящейся дымке.
– Плохие новости, – сообщает он. – Гринлоу сказала «нет». Она не даст мне никаких денег. – Я громко смеюсь, как бывает, когда вы не можете поверить своим ушам. Мой смех разносится эхом. – Я не шучу, малышка.
От шока кажется, будто окружающий шум резко выключили, так что я слышу свое дыхание и его. Поймать его на лжи – означает признаться, что я была вместе с Гринлоу. Понятия не имею, зачем ему лгать, но думаю – и размышляю я быстро, прямо здесь, в панике, – что должна пресечь это прежде, чем очередной виток недоверия выйдет из-под контроля. В его странном спокойствии чувствуется некое предвкушение, мне даже кажется, что он затаил дыхание. Я думала, что напоминание о семье сработает, однако я ошибалась. Я не знаю, что еще делать, но указать на его обман тоже не могу.
– Это значит, что ты собираешься обратиться к прессе?
– Нет, – отвечает Джесс. Я расслабляюсь, выдыхаю, и мир вокруг кажется вновь ожившим. Гидромассажная ванна включается, напоминая, что мы здесь не на своей собственной территории и не одни, и облегчение от этого снимает еще немного груза с моих плеч. Джесс тоже это чувствует, глубоко вдыхает пар и медленно его выпускает, словно на занятиях йогой, а затем быстрым, как у молодого человека, движением хватает меня за предплечье:
– Тебе придется восполнить эту недостачу.
– Джесс, ты делаешь мне больно! – Из-за боли от его хватки до меня не сразу доходит весь шокирующий смысл его слов. Он просит