твоей восторженно внимает.
Жаль, первой робкой близости тепло,
Что грело нас, по капле остывает.
Прощальных слов не говори…
Прощальных слов не говори,
Их тайный смысл меня тревожит;
Промчатся годы, и, быть может,
С рожденьем утренней зари,
С непостижимой, тайной силой,
В час заблуждений и тревог
Взойдёт любви былой росток,
И лучезарное светило
Зажжёт в тебе опять мечты;
Вновь вспыхнув свежестью красивой,
Раскроются любви цветы,
Что нам двоим судьба вручила.
И я сплету тебе венок —
Четырнадцать волшебных строк.
Мой милый друг…
Мой милый друг, зачем ты был жесток,
Зачем со мной так грубо обошёлся;
Любви небесной сожженный мосток
Тропинкой узкой нам с тобой пришёлся.
Нам нет прощенья, ты всё это знал,
Ты знал, что так оно и будет;
Ты знал, что наша встреча – лишь вокзал.
Кто нас с тобой за это всё осудит?
Я так надеялась на чудо, но, увы.
Я верила словам и обещаньям;
Мы оказались оба не правы,
Пришёл конец твоим, моим страданьям.
Зачем опять об этом говорить,
Не нужно новых встреч и расставаний;
Легко мне было голову вскружить,
Не трудно вымолить моё признанье.
Мой милый друг, зачем ты был жесток,
Зачем со мной так грубо обошёлся;
Любви небесной сожженный мосток
Тропинкой узкой нам с тобой пришёлся.
День отшумел суетою печальной…
День отшумел суетою печальной,
Больше меня ты к себе не зови;
Я – пассажир в толчее привокзальной,
Сесть не успевший на поезд любви.
Поезд ушёл, отстучали колёса,
Грустную песню поют провода;
Жизнь – что истлевшая папироса,
Всё, что имел, потерял навсегда.
Мне спешка точно не к лицу…
Мне спешка вовсе не к лицу,
А в Парус – ветер и свобода!
Пусть жизнь швартуется к концу
Под одеялом небосвода.
Пусть океаны и моря
Ложатся на мои страницы;
Душа не бросит якоря,
Покуда есть к чему стремиться.
В затоне сумрачных планет
Нет сожаления и страха;
Живу без малого сто лет,
То ли Пескарь, то ль Черепаха.
Пусть за душою ни гроша,
А в лужах дней зияют мели;
Ползу Улиткой не спеша,
В прицеле чётко вижу цели.
Пусть жизнь швартуется к концу
Под