оздреватого снега землю страшный грохот, Ксении Бутыриной снился весьма странный, загадочный сон: будто муж её Алексей с несколько ироничной и натянутой улыбкой стоял у её изголовья и как-то неуклюже примерял не то балахон, не то какой-то чёрный просторный пиджак, с большим отложным воротником и широкими карманами. Такого в его скромном гардеробе отроду не было, он даже на их свадьбе был одет в невзрачный поношенный серый костюм. Однако, она это прекрасно знала, он всегда мечтал именно о чёрном. Алексей, облачённый во сне в нелепый чёрный пиджак, казалось, что-то беззвучно шептал умоляюще жене сухими бескровными губами, то ли манил её куда-то, то ли о чём-то предостерегал. Во всяком случае, она ровным счётом ничего не поняла, проснулась вся в холодном поту и затрепетала, как курица под топором. С сильно бьющимся сердцем трясущимися руками она налила в стакан студёной колодезной воды, а когда жуткий страх от ночного кошмара несколько поулёгся и сердце забилось ровнее, она стремительно, насколько способна женщина в её летах, подскочила к окну и резким движением отдёрнула оранжевые, с кисточками, шторы.
День ещё только робко проклёвывался, а небо ещё не освободилось от свинцовых туч, в полуоткрытое окно дохнуло приятной послегрозовой прохладой. Она зябко поёжилась и передёрнула плечами. Утренний свет отчасти поуспокоил её, тем не менее, как она ни старалась взбодриться, непонятное волнение до конца её не покидало. Она чувствовала себя так, как обычно чувствовала перед надвигающейся грозой, когда её сковывал дикий ужас, скорее всего животный страх перед смертью, и она казалась себе просто деревянной куклой.
Ох, уж эти таинственные, зловещие сны, в которых так навязчиво фигурировал чёрный цвет, кто-то, а она слишком хорошо знала, что это не что иное, как дурное предзнаменование. Два года назад к ней во сне явился её старый добрый отец, только не в чёрном пиджаке, а в чёрной потрёпанной рубашке. И что же за этим вскоре последовало? В тот же год он неожиданно слёг от рака лёгких, чтобы уже никогда не встать. А ещё пятью годами раньше ей приснился шустрый глазастый племянник Колька, сестры Клавдии сын, как он лихо катался с крутой горки на огромных чёрных санях. Как она тогда перепугалась! На следующий день рысью помчалась на переговорный пункт, позвонила в город, где жила Клавдия. И услышала вдруг в телефонной трубке тихие всхлипы: несчастный мальчик был раздавлен машиной.
Мнительная Ксения с тех пор стала панически побаиваться своих жутких вещих снов. Кстати, по этому поводу она как-то даже к местному психиатру Орехову, поборов смущение, обращалась. Тот, неопределённо хмыкнув, заглянул в её ярко-синие, с поволокой, глаза, затем заставил вытянуть вперёд руки, постучал слегка по спине, потом, важничая, прогундосил:
– Однако, сударыня, вы, между прочим, экзальтированная особа и романтичная натура. А такие люди, сдаётся мне, как раз-то и склонны, представьте себе, к богатому воображению.
Он помолчал и вдруг как-то неловко засуетился, схватился обеими руками за нос, напрягся, но не удержался и тонко чихнул, словно пропищал где-то котёнок.
– Гм, извиняюсь, проклятый насморк замучил… словом, советую вам на ночь, сударыня, ни в коем случае не читать никаких вредных книжонок, да и жуткими фильмами тоже слишком не перегружайте психику, то есть, поменьше эмоций. А ещё, – сентенциозным тоном продолжал он и опять тоненько чихнул, будто всхлипнул, а потом отвернулся, стоя вполоборота, сухо бросил:
– Вам, сударыня, однако, надо жить активной половой жизнью.
Застенчивая пациентка после его откровенных советов, стыдливо зарделась, как невеста, и потупила голову. Психиатр, возможно, сам того не подозревая, нажал на её больную мозоль. Дело в том, что с некоторых пор, как муж её стал весьма увлекаться водочкой, на половой почве у супругов образовалась довольно внушительная брешь: что-то у Алексея, видимо, разладилось в когда-то могучем организме, и даже когда он, будучи трезвый, подступал к ней с кротким видом, выпрашивая, как собака кость, скупые ласки, то чаще всего, увы, терпел полнейшее фиаско, за что она жестоко поднимала его на смех..Почувствовав резкое охлаждение к мужу, она завела себе к тридцати годам любовника, правда, в связи с этим испытывала чрезвычайное неудобство. Встречались они крайне редко, от силы раза четыре в год, так как живёт он в ста километрах от неё, но дело даже не в этом, просто он был слишком пассивен для того, чтоб, сломя голову, мчаться к ней. Наверное, недостаточно её любил и был чертовски предан своей жёнушке, даром что изменял.
В этот раз, когда приснился ей Алексей в чёрном костюме, Ксения сначала подумала, что, быть может, причиной дурного сна было то, что она вчера на радостях с мужниной зарплаты накупила своей любимой докторской колбасы и, не удержавшись, весьма плотненько поужинала, что с ней редко бывало по той простой причине, что она изо всех сил соблюдала фигуру, так как хотела ещё сильно нравиться представителям противоположного пола. Да ещё, кроме того, пивка на ночь с удовольствием употребила; этот напиток, как ни странно, был вообще её слабостью. Когда она была беременна Дениской, то всё время капризно требовала от мужа, чтобы ей непременно ежедневно покупали три литра пива, мол, ребёнок этого хочет. А ещё она вспомнила,