то заставал их отцов в смешанной форме одежды. Военная рубашка и трико или майка и брюками с лампасами.
Все линейки нашей школы всегда сопровождал военный оркестр. Никаких хриплых динамиков и фонящих микрофонов. Только оркестр, пионерский горн с барабаном и твердая, уверенная речь директора.
Нас построили в две шеренги, и я стоял во второй из них, за Ленкой Садковской. Она была крупной девчонкой, выше меня на голову, но ее высокий рост не защищал меня от солнца, и я щурился правым глазом от слепящего солнечного света.
Одно из моих многих «Я» требовало, чтобы я начал предпринимать какие-либо действия. Другое «Я» говорило мне о том, что это наваждение скоро пройдет, я проснусь в больничной палате, а потом меня выпишут. Еще одно моё «Я» потирало руки в предвкушении того, какой фурор я устрою, обладая всеми теми знаниями, которые я обрел, дожив до 20-х годов третьего тысячелетия. Но, при всем этом многообразии вариантов моих дальнейших действий, я не спешил принимать сторону какого-либо одного моего «Я», и решил немного подождать и понаблюдать за происходящим вокруг.
Глава IV
Прошло несколько дней. Я понемногу привык к своему новому и невероятному положению. Родители были заняты работой и выяснением отношений между собой. Нужно сказать, что в это время их отношения переживали сложный, кризисный период. Мои родители были на грани развода и на меня обращали мало внимания. Поэтому днём, после школы, я был предоставлен сам себе, и даже вечером я гулял по городу столько, сколько хотел.
– Мам! Я на школьный двор, – каждый раз, уходя из дома, заявлял я.
– Со двора ни куда! – машинально отвечала мама, гремя кастрюлями на кухне.
Каждый вечер, после работы мама готовила ужин и сразу обед на завтра. Отец после работы заходил домой лишь для того, чтобы переодеться и выкурить сигарету. Потом он уходил в наш гараж, находящийся в гаражном обществе на окраине города, и оставался там до позднего вечера. Наша семья была счастливой обладательницей 412-го Москвича ярко-синего цвета, с которым отец проводил весь свой досуг. Не могу сказать, что этот чудо-автомобиль часто ломался и из-за этих поломок мой отец все свое свободное время проводил в гараже. Скорее это было такое своеобразное хобби. В 80-х года в нашем городе не было каких-либо сервисных автомастерских, и автолюбители чинили и обслуживали свою технику собственными силами. Поэтому точнее будет сказать, что отец проводил время не в гараже, а в гаражах вместе с другими, такими же счастливыми обладателями москвичей, жигулей, запорожцев, а то и волг. Впрочем, в гаражах еще не редкостью были такие раритеты как: Победа, 402-й Москвич или ГАЗ 21 – Волга.
Я бродил по улицам один. Несколько раз ходил в кино, а иногда заходил к отцу в гаражи. С одноклассниками мне было не интересно – они же дети. Какие у нас могли быть общие интересы?! Хотя, можно было играть в футбол на школьном дворе. Вот, собственно, и все, что можно было.