и багровые водоросли вставали лесом со стеклянного дна, обвивая обломки нежно-розовых кораллов, мраморные раковины и обросшие мхом камни.
Девушка сидела, отвернувшись к аквариуму так, что Рунич не видел ее лица. Ее рука – тонкая, бледная, с длинными худыми пальцами – придерживала на столике бокал шампанского.
Рунича поразили ее волосы – такие струящиеся локоны он видел только во Флоренции на картинах великих итальянцев. Да и вся она, казалось, струится. Плечи чуть покаты, но спину держит прямо. Фигура скрыта бесформенным по моде платьем, однако ее изящество нельзя скрыть ничем. Посадка головы, постановка чуть склоненной шеи, скрещение длинных ног, откинутая на столик рука… Во всем ощущались тайна и обещание. Свет, преломленный водой и стеклом, бросал на нее странные отблески, и чудилось, что она плывет в зеленоватой воде и солнце играет в ее кудрях.
Девушка повернула голову, и он увидел абрис нежной бледной щеки.
Что-то знакомое померещилось Руничу.
Но тут она резко обернулась, видимо, почувствовав его взгляд, и посмотрела на него в упор прозрачными удлиненными глазами, похожими разрезом на рыб, что плавали за ее спиной.
Зиночка! Зиночка Ведерникова!
На долю секунды чувство досады охватило его. Как? Эта восторженная дурочка? Сейчас пойдет болтать глупости о стихах да о древних царицах, замучает восклицательными предложениями.
Рунич был разочарован. Таинственная незнакомка превратилась в банально-докучливую знакомую.
Но в тот же миг разочарование сменилось удивлением. Полно, да она ли это? Как изменилась! И взгляд… Что с ней? Она явно узнала его, но лицо ее не выражало узнавания. Оно вообще ничего не выражало.
Он подошел.
Она молча протянула ему руку для поцелуя.
Он прикоснулся губами к ее холодной ладони. Что делать дальше? Она не предлагала ему сесть и в то же время, очевидно, никого не ждала. Рунич почувствовал неловкость, затем раздражение – она ставит его в дурацкое положение! – и сел не спросясь.
Она по-прежнему молчала, пристально глядя на него.
Он откашлялся.
– Зиночка… – начал он. В ее глазах появилось надменное недоумение, и он сбился. – Зинаида Владимировна… – Что говорить? Как себя вести? Однако… Однако это интересно. Интересно раскусить эту, новую… совсем женщину. Как же ее теперь называть? – Вы очень похорошели с тех пор, как мы не видались. Новая прическа? – выпалил он и покраснел от собственной пошлости.
Ее брови приподнялись. «Это вы мне? Мне?! Кажется, вы приняли меня за салонную барышню или, того хуже, за одну из ваших веселых подруг, которые падки до несвежих комплиментов», – говорили две тонкие изогнутые полоски, и брезгливая морщинка взбухала на гладком лбу.
Зиночка разозлилась.
Она пришла сюда с шумной компанией университетских друзей – просто так, развеяться, увидеть что-то непохожее на окружающую жизнь, отличное от надоевшего. Но компания быстро прискучила,