негромко:
– Я слышала, как вы говорили с Лыковой. Ты хочешь делать диссертацию?
– Да.
– А ты партийный?
– Нет.
– Это плохо. И потом, вот ты пишешь статьи. А ее не ставишь в соавторы.
– Но я же делаю статьи абсолютно сам. И тематика Лыковой другая.
– Но она метит на докторскую. И ей бы твои статьи были бы очень кстати… Совмещаются ее методика и твоя.
Я не нашелся что сказать. А тут откуда-то вынырнула Лыкова и быстро прошла в сектор; мы с Кубацкой замолчали и смотрели на нее.
Я после этого думал о своей беспартийности. Ведь я делаю то, что нужно в моей тематике, и, думаю, этого вполне достаточно. А о соавторстве… Что ж, можно попробовать; буду писать по три статьи и в одну из них вставлять ее фамилию; поблагодарить за дельные замечания.
12
Вчера сдавал кандидатский экзамен по философии. Опять это издевательство над личностью – дрожащая моя рука, берущая билет. Что толкнуло меня под руку, я не знаю, беру два билета; Форман (экзаменатор) замечает, показывает мне кулак. Вопрос первый списываю из словаря (Аристотель). Ответ. Лебезю перед экзаменатором (налаживаю человеческий контакт). Списывал, трясясь от страха; кончено; усталость ужасающая. Поехал на работу (день рождения Лыковой). Компания. Зашел давний ее знакомый – Мкртчан; он женится, разговор вокруг этого. Шуточки.
– Вот кончится медовый месяц…
– А как узнать, что он кончился?
– Когда с фингалом придет.
– Вот когда-то он просунул голову в дырку в трафарете голого мужчины (с листиком). Это было да.
– Трафарет?
– Да. Но дырка не для листика, а для головы.
Потом рассказывали о празднестве каком-то, тощий и длинный изображал Римскую волчицу, встал на четвереньки в пиджаке, оттуда вывалилась рукавица с водой. Двое (и Мкртчан) припали к ней.
Мкртчан:
– Это было непрерывное действие.
Они шутили, смеялись. Я ясно представил это веселье; с одной стороны, молодцы, а с другой – все это сублимация, и в этом какая-то тоска.
Тут же у Лыковой на столе зазвонил телефон, она, смеясь, подняла трубку.
– Да. Ах, Владимир Сергеевич! Я сейчас же бегу! Нет, тут у нас своя компания.
Она вскочила и побежала к двери: это Гарков звонил, наш вышестоящий начальник. Иногда я встречаю его спускающимся по лестнице, идет он очень неторопливо. Я говорю:
– Здравствуйте.
Никакого ответа.
Так же с директором института: его все боятся. Он не отвечает на приветствия; раза два столкнувшись и поздоровавшись, я перестал это делать. Он просто не видит тебя.
Вспомнил, как недавно мы – я и Горбовский – были в туалете. Туалет у нас большой и красивый, находится на втором этаже здания; мы с Горбовским зашли и встали, как положено, у писсуаров. И в этот же миг вошел Гарков, встал рядом с нами. Когда мы закончили, то подошли к умывальникам и стали мыть руки; Гарков прошел мимо и вышел в дверь.
– Вот так, – сказал Горбовский. – Некоторые не умывают