мрамора.
Смеется, заходится безумным смехом Верховный Жрец. Смех его пляшет под древними сводами – мечется в катакомбах Лаахора, перестроенных из древних рудников, или гремит под изукрашенными чужими звездами и расписанными именами чужих звезд высокими сводами Йогдума. Смеются над глупыми смертными, назначенными в жертву, Верховные Жрецы, смеются все пятеро – давным-давно утратившие свои лица, укрывшие их под масками – хор из пяти безумных голосов, пятикратно умноженный дикий смех…
Они дошли до хижины Найриса – замшелой и скособоченной, но крепко, основательно построенной. Такая простоит еще не один год – несмотря на всю эту окрестную сырость и туманы. Вокруг нее сушились развешанные по ветвям сети, неподалеку, зарывшись носом в песок, покоилась длинная перевернутая лодка. В крошечном окошке хижины уютно горел желтый огонь.
По скрипучим ступенькам они поднялись, вошли, затворив за собой тяжелую дверь.
Найрис уже протягивал им кружки с горячим питьем. Местная разновидность травяного чая. Хоть и отдавала тиной, здорово согревала, спасала от сырости.
Северину даже понравилась.
На столе стояла клетка. Внутри перебирали многочисленными лапами, хищно щелкали клешнями лофкриты.
– Погляди на них, – сипло сказал Найрис. – Прямо как мы.
– Ты о чем, дружище? – Гирбилин отпил из кружки.
– Тоже хотят жить. Карабкаются, борются.
За окном темнело, слышался негромкий плеск реки, слитный звон мириад ночных насекомых. В очаге потрескивали дрова, по лицам Найриса и Гирбилина плясали блики огня, придавая их помятым, посеченным жизнью чертам что-то былинное, эпическое.
– Говорят, именно в такую ночь Бог однажды выходил к людям, – сказал Найрис, глядя водянистыми глазами на огонь в очаге.
– Ты говоришь про Тенабира?
– Я говорю про Бога, – проскрипел Найрис. – Тенабир лишь дух. Алчный, злой, но зато и сговорчивый. И хоть жизнь моя неотрывно связана с ним, и я верно служу ему, и всегда буду служить… К чему обольщаться? Он не Бог. Потому что Бог вышел к людям в рубище, и ноги его были босы. Но он был сильнее, чем все люди, обитающие в этом мире, вместе взятые.
– Зачем он явил себя?
– Он сказал людям: «Вы наивные дети… хотите крови? Даже крови тех, кто не причинил вреда ни единому живому существу? Хотите крови тех, кто избрал путь мира и недеяния? Кто трудится не покладая рук, пока вы ищите легкой добычи, яркой славы, громкой смерти?» Люди молчали, глядя на Бога. Не ведая, что ответить. «Пусть будет так, – сказал он, – пусть будут те, кто нападает, и те, кто защищается. Пусть всякий сможет нападать на всякого. Пусть звонкая монета станет ценой жизни любого, кто живет здесь. Вы будете взращивать поколения охотников за чужой жизнью и поколения охотников за охотниками. Пусть так. Пусть счет чужих жизней уравняется с золотом. Убивайте больше, и пусть никому не дано будет уйти от охотника… Будете ли вы счастливы?» Так он сказал.
Конец ознакомительного