Нашего уполномоченного, который должен был официально описать его скудный скарб, он впустил лишь для того, чтобы выбросить из окна. Нам пришлось прибегнуть к услугам тайного агента и заслать в дом муниципального чиновника под видом бродячего клопобоя. В этих старых рыцарских замках всегда, знаете ли, полно разных насекомых…
(Пан Борживой отчетливо заскрежетал зубами, но ничего не сказал.)
…Спустя несколько дней, – продолжал Кандела, – мы уже располагали достоверными сведениями о том, что стоимость имущества нашего должника не превышает четырехсот гульденов. Был направлен судебный исполнитель, то есть я, с соответствующими предписаниями и тремя гвардейцами из числа горожан. Мы должны были взыскать с пана Борживоя из Сливиц причитающуюся сумму, то есть практически все его имущество.
Мы, конечно, были готовы к некоторым неудобствам. Я неоднократно встречался с проявлениями неудовольствия со стороны господ, у которых выносили сундуки. Однако с подобным довелось столкнуться впервые.
Злостный неплательщик устроил настоящую кровавую баню. Первый гвардеец – между прочим, отец восьмерых детей, владелец бакалейной лавки, – был сражен арбалетной стрелой, выпущенной из башни. Двое других, обходя башню с флангов, прикрывали мое наступление на главные ворота.
Ужасный крик сотряс воздух! Второй мой соратник, также весьма достойный человек, чесальщик шерсти, попал в волчью яму и напоролся на острые колья. Он скончался после сорока семи минут нечеловеческих мучений.
Третий подобрался уже к самой стене, где чья-то жестокая рука внезапно опрокинула на него чан кипящих помоев. В тот же миг из ворот выскочил сам Борживой и приставил к моему горлу обнаженную саблю. Я сдался превосходящей силе противника…
Злобный варвар, не желая выплачивать долг, связал мне руки веревкой и уволок «в полон» – так он выразился. Я покинул Сливицы против своей воли, как пленник пана Борживоя, осыпаемый насмешками и так называемыми остроумными шутками его холуя Гловача.
Я почти закончил, господа. Буду краток. Все вы были свидетелями того, как мы появились в окрестностях Кейзенбруннера под высоким раскидистым дубом, где прозвучало выступление брата Дубравы. Выступление содержательное, хотя и во многом спорное. Я целиком и полностью поддерживаю муниципалитет, воспретивший брату Дубраве публичные речи в стенах города. Ведь если вдуматься, к чему он вас призывает? Сбросить так называемые оковы? Оковы, извините, чего? Приличий? Законности? Здравого смысла?
Впрочем, оглядываясь сейчас вокруг себя, я понимаю, что напрасно считал его затею изначально пропащей. Брат Дубрава все-таки нашел себе достойных последователей. Но кто они, эти люди? Велика ли их ценность для общества? На этот вопрос возможен лишь один исчерпывающий ответ: увы! Объявляю открыто, что нахожусь здесь вопреки своему желанию, как жертва кровожадных наклонностей пана Борживоя! Известно ли вам, что он похитил меня с целью подвергать пыткам, причем Гловачу вменяется в обязанность сочиня�