граф Г. слегка поморщившись от ужасной мигрени после вчерашнего.
– Нет, вовсе не только питие, не только! У нас нынче вечером маскарад. Вы не знали? – Лизонька была настойчива и любознательна.
– Маскарад? О боже… опять куда-то ехать. Да и потом, что ж интересного там может случиться? Опять все наденут эти дурацкие маски и станут делать вид, что не узнают друг друга, между тем их можно узнать за версту!
– Ну вы не скажите, граф! На машкерадах в Зимнем дворце, да еще и в крещенскую ночь иногда случаются прямо чудеса! Готовьтесь! – этими словами Лесистратова упорхнула неизвестно куда, так что оставалось только удивляться.
Однако пришедший вечер и вправду несколько развеял тоску. Зимний засиял огнями, и в жданный час все заходило ходуном. Подкатывали золоченые кареты, ржали вороные кони, словом все шло правильным путем-дорожкой. Маскарады тогда были в моде – даже само рождение Павла Петровича отметили тремя днями костюмированного действа. Празненства проходили в Зимнем дворце, Царском селе, Ораниенбауме и прочих местах гламурных тусовок и светских раутов того времени.
Кавалеры и дамы собирались, заиграла музыка, пары закружились в танце. Тогда танцевали новомодный вальс, который хоть и считался поначалу достоянием мещанства, но начал уже захватывать все новые сословия. Давно уже ушел в прошлое изысканный менуэт, который отплясывали еще на памятных ассамблеях Петра Первого, даже на придворных балах его уже нельзя было увидеть. И бравурный полонез теперь не занимал так умы светских модников, как предполагавший тесный контакт партнеров вальс. Пары, конечно, не прижимались друг к другу, как в последующие столетия, но намек на некую фривольность и раскованность появился, и весьма очевидный.
Маски во дворце кружились с пугающей быстротой. Черные и красные, и изящные бархатные, и жуткие звериные – словом увидать можно было решительно все. В пылу танца граф Г. начал кружиться с какой-то таинственной, но, тем не менее очень симпатичной девицей. Он как-то внезапно увлекся ей, тем более что у него почему-то возникло ощущение что он ее уже очень давно знает и она ему просто как родная. На ней было надето длинное светлое платье, перевязанное по рукавам голубыми бантиками, с таким же бантом на шее, а длиннейшие локоны цвета соломы были завиты в косы и падали на грудь, при этом вдобавок казались искусственными. Румян было столько, что даже черная золоченая маска не могла их скрыть.
– Кто вы, прекрасная маска? – поинтересовался граф после первого круга вальса.
– Ах, разве вы меня не узнаете? – маска жеманно захихикала. – Правда, не узнаете?
– Решительно нет! – граф вгляделся в прорези, за которыми светились будто бы смутно знакомые глаза.
– А ведь я…. я твой друг Вольдемар!
Граф Г. прямо отшатнулся от неожиданности, но быстро овладел собой.
– Ты совсем что ли свихнулся? – поинтересовался он у «девицы» вежливо.
– Да брось, пошутить что ли нельзя? – Морозявкин глупо захихикал, и тут обнаружилось,