двухметрового человека. Словно внутри этой собаки не было ни сердца, ни печени, ни лёгких – только один большой мешок с какашками. Говно, а не собака. Говнособака.
Больше всего меня бесило, когда она ссала в квартире. Мой паркет не предназначен для такого количества перманентных увлажнений. Стыки начали вспухать достаточно для того, чтобы я, вечно босая в своём доме, ощущала каждое новое изменение ступнями. И это приводило меня в отчаяние. Моя идеальная жизнь рушилась на глазах, все усилия накрывались чем-то огромным, женским и нецензурным.
Мне казалось, что я перепробовала всё: уговоры, мольбы, крики, угрозы, лакомства, похвалу. И когда я в очередной раз поскользнулась на луже мочи, во мне сломалось то самое, со звоном. Я схватила тряпку и, отчаянно ругаясь, отхлестала её по жопе. Руна была в шоке. Я была в шоке. Шлёпала я её не со всей силы, но от всей души, и было очевидно, что собака обиделась.
Прогресса было не видать, как сочувствия от налогового инспектора на выездной камеральной проверке. Мы по-прежнему с одинаковым удовольствием использовали в качестве туалета как кусты на улице, так и мамин чистый паркет, подтираясь остатками моих нервных клеток. Мы ежедневно порционно получали звиздюлей, но от идеи мстить за каждый шлепок ссаными тряпками по жопе упрямо не отказывались. Я истерила, рыдала, материлась, обкладывала всю квартиру пелёнками, и всё это – не отрываясь от постоянного мытья полов.
Этот ад, казалось, никогда не кончится.
Моя психика начала натурально сдавать. Я всё чаще закипала по мелочам, злилась на всех вокруг, ругалась, не сдерживая и не желая сдерживать свой гнев. Я поняла, что мне нужен специалист, когда стоя посередине торгового центра по телефону накричала на папу из-за какого-то пустяка.
Спустя столько лет я понимаю, что собака не была первопричиной моего срыва. Она стала грандиозным стимулом к тому, чтобы всё, что копилось в моей голове невысказанным более чем за 20 лет начало рваться наружу диким зверем. За весь свой жизненный путь я много чего накопила и держала внутри, как в клетке, не рассказывая никому. Благоверный был моей отдушиной, но только тогда, когда я поняла, что ему действительно можно доверять. Это осознание пришло через пару лет совместного проживания. Да, я совсем немножечко параноик, и ото всех жду подвоха. С одной стороны, это облегчает жизнь – ты полностью полагаешься только на себя в жизни. Я могу лампочки поменять по всей квартире, гвоздей забить сотню, разобрать колено под раковиной и вытяжку на кухне, занести на последний этаж продукты весом 7 килограмм, а ещё знаю где и как посмотреть уровень масла в машине. Но, с другой стороны, нет чувства защищённости. То есть, ты понимаешь, что сильнее тебя нет никого. К тебе все могут обратиться за помощью, а вот тебе уже сходить за советом не к кому.
И даже с учётом того, что у меня появился человек, который может стойко выдержать все мои истерики,