головой покачал, скривился.
– Ну, не впервой нам, умным девкам, замуж выскакивать… И этого муженька обдурим. И старшенького.
Под муженьками он имел в виду и январь, и февраль, которые здесь, в степи, так буянили, словно безмозглые мужички дома по пьяне жизнь корёжили родне – радостно и с удовольствием. Он остановился на краю лесочка перед маленьким лугом с полёгшей травой, опёрся плечом о березу, закурил, ещё раз поглядел на небо, поддерживая дорогую и редкую шапку свою из норки сшитую, выдохнул как прыгун в длину перед разбегом и уже одной ногой шагнул в сторону недалёкой дороги, по которой все ездят в город. Но притормозил его шорох справа. Не зверь это шевелился в кустах. Зверь, даже маленький, он шумный в чащобе. Он кусты преградой не признаёт. А вот человек инстинктивно перемещает себя сквозь любые препятствия с осторожностью. Это только говорят так: «природа-мать». А она иногда человечка невзначай в такой рог завернёт, что бараны да джейраны треснут от зависти. Она мать, конечно, наша, но строгая. Поэтому мы с природой-мамой особо не расслабляемся. Её бережем, как получится, а себя в природе храним аккуратно и бережно.
Пригляделся мужик в белом тулупе. Минуты три вглядывался. После чего вышел на лужок и команду отдал:
-А ну ко мне мухой! Савостин, Макушев, бегом, мать вашу!
Кусты раздвинулись и вылетели из них точно вычисленные Макушев с Савостиным. Механизаторы. Подбежали и вытянулись перед мужиком как рядовые перед маршалом. Так натянулись, что чуть звон не пошел от них как от струн балалайки.
– Сюда притащить всё, что в кустах, – тихо сказал директор совхоза «Альбатрос» Дутов Федор Иваныч. Царь, бог, папа родимый для всех совхозных десяти тысяч душ и меч-кладенец. Ну, по ситуации, конечно.
Через три минуты у его ног лежали фары от трактора «Беларусь», тяги рулевые, наконечники и новое сиденье от того же трактора.
– Ну!– повторил ещё тише Федор Иваныч Дутов и расколол взглядом обоих напополам. В таком виде они улетели в кусты повторно и вернулись, прогнутые в спинах тяжестью задней оси.
– Кому? – спросил директор почти шепотом.
– Корчагинским, бляха! – поник головой Макушев.
– Уболтали по пьяне, суки! – трагически всхлипнул Савостин и высморкался в рукав телогрейки. – Слово держим. Так выходит. У них-то нету. А у нас десять комплектов второй год лежат.
– Приедут когда и на чём? – Дутов Федор Иваныч потрогал ось и вытер масло о траву.
– В восемь, – Макушев стал быстро растирать онемевшие бледные щёки.
– Отвезёте на их машине всё обратно на склад. – Директор потянулся и глянул влево. На дорогу. – Деньги получили? Сдадите в кассу. На складе пусть посчитают, сколько вот это стоит по госцене и сдачу бухгалтерия пусть отдаст корчагинским. И нехай они забирают всё и хиляют домой, оборванцы.
– А мы чего? А нам куда? – с дрожью в голосе и в коленях вымолвил Савостин.
– Вы скажете бухгалтеру, чтобы она с вас высчитала из