назначения. Собирался на отдых и старший батальонный комиссар Михаил Посохов, окончивший Военно-политическую академию имени В.И. Ленина. Но перед отпуском ему посчастливилось принять участие в необыкновенном торжестве в Кремле.
После официальной части был объявлен небольшой перерыв. Выпускники академий ходили по залам Большого Кремлёвского дворца, с интересом осматривая необыкновенное убранство. К концу тридцатых в официозе уже не так резко звучали выпады против русских государей, бережнее стали относиться власти к наследию России. Чего стоил один только Георгиевский зал, где на стенах были высечены золотом имена георгиевских кавалеров.
Посохов вышел из зала, где происходила официальная часть, вместе со своими однокашниками по академии, но в какой-то момент оторвался от них и оказался один. Тогда-то он, кавалер ордена Красного Знамени за Испанию, приметил молодого капитана, у которого тоже сиял на кителе боевой орден. Какие-то чёрточки лица капитана, едва уловимые чёрточки, показались знакомыми, и Посохов решил, что капитан тоже побывал в Испании – там он его и видел. Капитан был роста выше среднего, строен, подтянут, лицо открытое, приятное лицо. Русые волосы причёсаны аккуратно, взгляд твёрдый, несколько даже суровый взгляд.
– Товарищ капитан, – сказал Посохов, остановившись у орденоносца, рассматривавшего списки кавалеров ордена Святого Георгия в Георгиевском зале, – орден за Испанию?
Вопрос понятен – среди выпускников основных курсов не могло быть участников боёв на реке Халхин-Гол и в Финляндии. В то время, когда шли там бои, все, присутствующие здесь выпускники, сидели за академической партой.
Капитан обернулся на голос и ответил:
– Нет, товарищ старший батальонный комиссар, орден я получил за бои на озере Хасан. – А затем представился, как, собственно, и положено в разговоре со старшим по званию: – Капитан Теремрин.
Обменялись рукопожатием.
– Просто лицо показалось знакомым, – пояснил Посохов.
Теремрин внимательно посмотрел и тоже отметил в лице что-то такое, словно бы знакомое. Немного, отдалённо, но знакомое. Черты чем-то знакомы.
– Ну а я за Испанию! – сообщил Посохов. – Академия Фрунзе? – спросил он, приглядевшись к петлицам.
– Да, её, родимую, окончил, – кивнул Теремрин.
Посохов хоть и не подал виду, но не мог отделаться от мысли, что не только лицо знакомо, почему-то показалось, что знакома ему и фамилия капитана.
«Теремрин, Теремрин! Слышал ведь, точно слышал эту фамилию. Неужели?!» – мелькнуло в голове, но только хотел продолжить разговор, как объявили об окончании перерыва и всех пригласили в зал.
Посохов хотел составить компанию Теремрину, чтобы поговорить, но тут отвлёк один из однокашников, воскликнув:
– Пойдём, пойдём, что стоишь…
Посохов обернулся:
– Да, да, сейчас, – но его уже окружили друзья-товарищи по академии, предлагая на банкете держаться вместе.
– Да-да, – невнятно буркнул