себя опасности – жизнь ведающего о Страже не стоит ничего. Это законы безопасности.
– Ну, не знаешь, так не знаешь, – я, как могла беспечнее пожала плечами, помня о том, что где-то за моей спиной стоит чужой военный человек – прямая угроза для моей подруги.
Маруся снова отвернулась к окну, пряча взгляд облегчения.
– Я на задание отправляюсь, – сказала я Олежику, тот уважительно пожал мне руку и спросил:
– Куда?
– В Морайские горы.
– Ну, все, наступил час страшного Суда! – друг смешно закатил глаза. – Как твой отец тебя отпускает, свою ненаглядную, дражайшую дочь в такую даль?! Магия проснулась? – он посмотрел на меня через прищур, совсем как Маруся. – И ты молчала?
– Да ничего во мне не проснулось, – отмахнулась я. – Наверное, папа решил, что я достаточно взрослая, чтобы разобраться с аномалиями и постараться взять под контроль их места появления.
– А вы что-то типа охраны? – резко повернувшись к моему напарнику, спросил он. В голосе Олежика слышалась явная ревность, это меня почему-то заставило покраснеть.
– Что-то типа, – бесстрастно ответил Грей.
– Ну, все, пора! – Я обняла Олежика, потом Марусю, слегка удивившись ее непривычно крепким и долгим объятиям, а потом поспешила домой. Собираться.
Морайские горы, Морайские горы – какие они, Морайские горы? За всю жизнь я почти нигде не была, отец настойчиво, даже маниакально хранил меня от всего света белого, не пуская ни на ночные танцы, ни на свидания с немногочисленными кавалерами, изредка появлявшимися на нашем пороге. Я была уверена в том, что меня решили посадить под замок, где я достойно, в гордом одиночестве встречу старость и умру тихой смертью старой девы.
Зачем? Не знаю, но особо не протестую. У меня всегда есть лазейка-другая, которая помогает ходить и на танцы, и целоваться с молодыми красавчиками, которые потом приходят к отцу просить со мной свидания.
Думается мне, делают они это по ошибке, так как встречи происходят по ночам, при свете луны, и как я выгляжу на самом деле, они представления не имеют. Это и хорошо, пусть останусь для них таинственной Василией, покорившей их сердца всего за один вечер и пару поцелуев.
Я посмотрела на себя в зеркало, иронично скривила губы, причесывая длинные, но тусклые, цвета мышиной шкурки волосы, которые вились по собственным, не любимым мной стандартам и торчали кучерявыми прядями. Как бы я не желала выглядеть хоть немного похожей на Марусю – мой идеал красоты и грации, волосы портили образ, который часами создавала подруга. В итоге, я оставалась лохматой, но напомаженной. Да, впрочем, к своей внешности я относилась философски – что дано, то все мое. И этот маленький ротик с противно пухлыми губами, и нос, вечно задранный вверх, и глаза неопределенного серо-зеленого цвета с ресницами, как у коровы. Причем один глаз был темнее, другой светлее на пол тона. А еще я нескладная: большегрудая и крутобедрая, что при моем маленьком росте выглядело очень даже комично.
Скрутила волосы в тугой узел, заколола шпильками и показала язык выбившимся прядям.