головой:
– Тогда ладно, годится. Ваши предпочитают наличные, верно я говорю?
Юсеф нахмурился:
– «Ваши»? Что вы имеете в виду?
Он почувствовал, как кулаки у него в карманах сжимаются.
– Да мусульмане. Где-то я читал, что вам, мол, религия не позволяет пользоваться кредитками. Ну, запрещает брать проценты и все такое, верно я говорю? – Он упрямо выпятил нижнюю челюсть. – Я не какой-то там расист. Но есть такой факт.
Юсеф глубоко вздохнул. У этого человека еще сравнительно спокойное отношение к таким вещам. Юсефу доводилось переживать куда более неприятные истории. Просто в эти дни у него обострилась чувствительность ко всему, что несет в себе хотя бы малейший признак предубежденности. Все это лишь добавляло ему решимости идти по избранному пути, довести исполнение плана до конца.
– Вам виднее, – ответил он, не желая ввязываться в препирательства, из-за которых его здесь могут запомнить, но и не в силах промолчать.
От дальнейшей беседы его спасло появление покупок. Он забрал их и вышел, не ответив на «пока» кладовщика.
Движение на автостраде было плотное, и у него ушел почти час, чтобы вернуться в Брэдфилд. Ему едва хватило времени, чтобы забросить защитное снаряжение в свою съемную комнату. Он не мог оставить его валяться в фургоне: если эти покупки заметит Радж, или Санджар, или отец, начнутся всевозможные расспросы, на которые ему совсем не хочется отвечать.
Он снимал комнату на втором этаже здания, которое некогда было особнячком железнодорожного магната. Испятнанная штукатурка на фронтонах и эркерах облупилась, оконные рамы прогнили, в водостоках росли сорняки. Когда-то отсюда открывался красивый вид, теперь же из фасадных окон можно было различить лишь наклонное крыло западных трибун громадного стадиона «Брэдфилд Виктории» в полумиле. Прежде этот квартал обладал своеобразным величием, теперь же он превратился в гетто, чьих жителей объединяла разве что нищета. Кожа у них была самого разного цвета – от иссиня-черного, свойственного жителям Африки южнее Сахары, до млечной бледности уроженцев Восточной Европы. Исследования, проведенные Брэдфилдским городским советом, показали, что на одной квадратной миле к западу от стадиона отправляют обряды тринадцати религий и говорят на двадцати двух языках.
Здесь Юсеф попадал в мертвую зону – иммигрантов в третьем поколении. Здесь никто не замечал, кто приходит в его убежище и выходит. Здесь Юсеф Азиз делался невидимым.
Дежурная попыталась скрыть свое потрясение, но ей это не удалось.
– Доброе утро, миссис Хилл, – автоматически выпалила она. Сверилась с настольным календарем, словно подозревая, что ошиблась с датой. – Я думала, вы… мы не собирались…
– Вот и хорошо, всегда будьте наготове, Бетани, – промолвила Ванесса, стремительно проходя мимо нее по пути к своему кабинету.
Встречавшиеся ей сотрудники, бормотавшие приветственные слова, выглядели виноватыми и испуганными. Впрочем, она ни на мгновение не могла представить, чтобы