слышал только, что где-то в этой мягкой кисее есть и его шелковинка, что он ненароком задел и ее. Ласковое и жуткое ощущение.
Было уже светло, и огонь настольной лампы падал в цене. Вяло шаркала под окнами метла, с нарзанным шипением проехала поливальная машина.
Бессонная ли ночь, зацепившаяся ли репьем мелодия или само письмо – Стемнин не узнавал себя. Перепечатав текст, он оставил вместо имени девушки пустое место, хотя это и казалось вульгарным. «Прекрасная N» была ничуть не лучше. Дешевка!
Он отправил файл по адресу, указанному в черной глянцевой визитке Веденцова, надеясь, что это его освободит, вернет все на прежние места. Стемнин знал, что путь в корректоры ему заказан навсегда – что такой человек может корректировать?
4
Во вторник приехали Паша и Лина. Паша усиленно изображал раскаяние. Становился на четвереньки, брал в зубы тапок и нес его на кухню, под ноги Стемнину. Впрочем, Стемнин уже и не сердился. Просто сказал для острастки:
– Пошел в жопу, сбитень козий!
Звонарев тоже не рассердился. Аккуратно положил тапок и ответил:
– Сам заткнись, сучье сало!
Лина посмотрела на мужчин с тем высокомерием, с каким смотрят красивые девочки, показывая, что никакие дела, слова или игрушки мальчиков не могут быть интересны по определению.
– Гоша и Нюша не могут договориться насчет свадьбы, ты в курсе? – спросила она Стемнина. – Интересно… Пока родители сопротивлялись и строили козни, они были единомышленниками. Как только родители дали согласие, эти идиоты чуть не каждый день ссорятся.
– Из-за чего тут можно ссориться? Из-за цвета фаты?
– Ты, как всегда, наивен, мой неженатый друг, – важно заметил Павел, – если думаешь, что для ссоры между супругами нужны какие-нибудь причины.
Стемнин обратил внимание, что Лина сегодня была как-то вызывающе привлекательна. Он давно не видел ее такой, а может, и никогда не видел.
– После всей этой чудесной истории с письмом Гоша как-то ударился в армянолюбие… Можно так сказать? Слегка повернулся на армянской теме.
– Просто решил стать образцовым армянским зятем, – добавил Паша.
– Нюшка мне жалуется: они ведь московские армяне, она по-армянски двух слов связать не может, папа-мама тоже всегда говорят по-русски. Не то чтобы стыдятся, а как-то давно уже обрусели. А Георгий так воспламенился, так хочет угодить будущим родственникам…
– Ты слышал? Он сейчас слушает только дудук и Азнавура. Азнавура и дудук. И выучил на армянском стихи Аветика Исаакяна… Что-то про баштан и Шушан…
– Илья, ты меня, конечно, извини, я все нации люблю. Но во всем нужна мера, согласись?
– Не знаю, какая может быть мера в любви, – хмыкнул Стемнин.
– Короче, этот рязанский жених настаивает на армянской свадьбе. Традиционной, со всеми прибамбасами.
– С дудуком по меньшей мере, – уточнил Звонарев.
– Ануш говорит: зачем это все? Это ни мне, ни родителям не нужно. Он, Гошка то есть, вроде их укоряет, что они