коротких миль отделяют остров императора от очаровательного приморского городка, но наше продвижение становилось все труднее с каждой минутой пути.
Пока мы прыгали с волны на волну в сторону острова, Калигула рассказывал мне о виллах Тиберия. Откуда у него были все эти знания, я понятия не имею, но брат всегда славился необыкновенной осведомленностью.
– Агриппина как-то говорила, что император любит бывать на вилле где-то на латинском побережье, – вспомнила я, недоумевая, зачем старику понадобилось глухое уединение Капри.
– В Сперлонге, – тут же уточнил Калигула. – У Тиберия была там большая вилла, но однажды обрушилась пещера, где он в тот момент ел.
– Пещера? Где он ел? – повторила я в надежде на разъяснения.
– Эта вилла была пристроена к гроту таким образом, что сам грот стал просторным залом для трапезы. Несколько лет назад Тиберий ужинал там, а своды вдруг обрушились прямо на него.
– Ему повезло, что он остался в живых!
– Повезло? Нет, везение тут ни при чем. – Калигула быстро оглянулся, чтобы убедиться, что рядом с нами на палубе никого нет и никто не прислушивается к беседе. – С ним был Сеян – в числе других гостей. Он успел оттолкнуть императора от опасного места и спас ему жизнь. Так он заслужил должность префекта претория.
– Интересно, не сожалеет ли он теперь о своем подвиге? – пробормотала я в задумчивости и заработала грозный взгляд от брата.
– Придержи язык, сестра!
Я испуганно вжалась спиной в борт судна.
– После того случая Тиберий охладел к Сперлонге, но у его семьи там остались земли и поместье. Август в свое время построил на Капри пять вилл для летнего отдыха. Тиберий продолжал строительство, пока вилл не стало двенадцать, причем каждая размером и пышностью не уступает императорскому дворцу и все названы в честь олимпийских богов.
– Какое излишество! – вырвалось у меня.
Разумеется, я и раньше сталкивалась с примерами расточительности, да и мы сами, как представители одного из знатнейших родов Рима, не являлись образцом воздержанности. Но целый остров, застроенный дворцами всего лишь для того, чтобы было куда скрыться от летней духоты города, выглядел чрезмерной роскошью даже по моим меркам.
– Многие считают, что это один из признаков старческого угасания, – ответил Калигула едва слышным голосом и снова осмотрелся, проверяя, не наблюдает ли кто за нами, – хотя открыто этого не скажут. А еще поговаривают, будто Тиберий наряжается в того бога, у которого гостит на той неделе, но это как раз неправда. Как мне известно, он живет только в трех из всех вилл, а остальные отдает своим гостям.
– Откуда ты все это знаешь? – заинтригованная, спросила я.
– Держу рот на замке, а уши на макушке.
Я умолкла, услышав в его словах намек, и не ошиблась: в следующий миг неподалеку от нас остановились два преторианца.
На вытянутой в сторону материка оконечности седла, на самом краю обрыва в тысячу футов пристроилась, словно орлиное гнездо, вилла Юпитера.