одними ногами, потому что руки очень заняты…
Соседи, которые за забором, заключили однажды с нами договор. Они поставили полведра шелковицы, чтобы только мы в их сад не лазили.
Это я понимаю! Конечно, на такое условие мы согласны. Они показывают, что нас уважают. Не просто так орут из-за забора: «Не лезь-кому-сказал-сейчас-поймаю-штаны-сниму-ноги-повыдёргиваю!» А вежливо говорят: «Понимаем ваши трудности: у вас людей много, а деревьев мало…»
Это тонко и дипломатично – так что я потом в их сад за вишнями совсем не лазил.
Только, конечно, такой договор не навсегда – когда в следующем году созреют вишни и опять будет тяжко на них смотреть, тогда, конечно, надо опять полведра шелковицы…
Весной соседи всем двором причёсывают вербу.
Из земли рогаткой, раскорякой торчит огромный ствол – я обхватить его не мог. Вся кора в мощных извилистых морщинах.
Кора с извилинами – как в мозгу. Когда глупый, говорят: «извилин мало». На дереве было много извилин. Потрогаешь пальцем – они с подплавленными краями, внизу у земли – серые, глубокие, как борозды на поле, а кверху становятся всё мельче. Кора утоньшается – и верхние веточки вовсе нежные, как у рака усики. Ветки свешиваются вниз, и целая копна таких усиков-волос с длинными узкими листьями спускается почти до земли. Так верба сама себя укрывает.
Листья на ней есть совсем мелкие – как пёрышки на школьной ручке. По кромке идут зазубринки, а на внутренней стороне листа – белёсая подкладка из мелких волосков, словно пух цыплячий. Листья похожи ещё на пёрышки птиц. Интересно, если бы верба взмахнула ветками, взлетела бы или нет?
Соседи залазят по стволу наверх, карабкаются по приставным лестницам, сидят на ветках. Стиляга Витька Гордукалов, и толстенькие девки Малышевы, и Печенковых целая семья, Андрусский Петька, похожий на Буратино, и Нищенко, дородная мадам, и друг мой, Толик Гордукалов…
Персональный пенсионер наш, бывший председатель исполкома Боровский, на дерево не лазил. В холщовом сюртуке, заложив руки за спину, стоял поодаль, словно суслик в стойке. Следил, распоряжался.
А остальные – все на дереве: что-то там чистят, копошатся. Им то одно нужно, то другое – меня гоняют: «Подай то, принеси это!»
И я им приношу то ножик, то отвёртку, то метлу, а они там возятся, кричат, не утихают. Вдруг им надо тяпку, тряпку, потом ковш воды… С разных веток раздаются их голоса.
Наверное, это субботник по благоустройству двора, и все из дома вывалили причёсывать деревья.
Там, на вербе, есть такие опасные ку́бла – это сгущения, комки, клубки.
Несколько веточек запутываются, сплетаются, срастаются – и получается кубло́. В нём застревают старые листья, ветки, шелуха – всякий хлам и мусор. Если подобраться к нему по тонкой ветке близко, то заметно, что молодая зелень там особенная: листья не прямые, как пёрышки, а витые, искорёженные, с наростами и жирными, лоснящимися бородавками.
И вот такая гадость собирается в кубло. Его надо осторожно вычесать или вырезать так, чтобы не повредить живые здоровые ветки. Соседи расплетают косы дереву,