дезертирством, и совершивших его людей переставала уважать сразу по прочтении некролога.
– По-вашему, и Христос устарел? – кипятилась Ася.
– Да апостолы в толк не могли взять, что Он говорил им в уши, а ты будто умнее их, – парировала Кира Петровна. – Одно знаю: сволочами люди были до Него, сволочами остались на веки вечные. Все под себя гребут.
– То есть большинство выбрасывает руки вперед и гонит воду к себе, меньшинство разводит ее в стороны от себя, но и те и другие плывут, – задумчиво итожила Ася.
– Ну при чем тут плавание? – вопила Кира Петровна. – Ты по-человечески можешь разговаривать?
– В смысле, чисто конкретно? – смеялась Ася.
Старухе было не до смеха. Конечно, они ссорились.
Саша, который рано уходил из дома, поздно возвращался и был заботливо избавлен в выходные от нашествий и набегов гостей непоколебимым Асиным табу, мало знал о развлечениях жены. Только потрясающая непоседливость, отменное здоровье, сосредоточенная быстрота размышлений и действий да еще использование всех видов связи на полную катушку позволяли Асе справляться с хозяйством, растить дочь, работать на полставки и выживать в лавине общения. Но иногда случались накладки. К примеру, муж возвращался из командировки на пару часов раньше. И тогда, сидя в гостиной с певцом, бухгалтером, токарем и учителем, Саша недоуменно вслушивался в обсуждение закономерностей смены человеческих настроений и, презрев дикость темы, вынужден был отметить эрудированность собравшихся. Ему даже неловко становилось, когда токарь цитировал греческих философов. Ну, духи бесплотные, исключившие себя из суеты, отказавшиеся участвовать в карьерной гонке, собрались за его, то есть Киры Петровны, столом. Саша перебарывал в себе зудящее ощущение неполноценности мысленными клятвами выкроить время для книг не только по специальности. Он с опаской смотрел на резвившуюся в беседе Асю и вспоминал чеховского доктора Дымова с симпатией и состраданием. Но неизбежно наступала пора облегчения мук, когда мужчины принимались выяснять, кто, кому, чем и когда может оказаться профессионально полезен, а женщины все чаще шептались про кого-то: «Он был законченным мерзавцем» – и начинали рассеянно улыбаться присутствующим.
– И давно ты хозяйничаешь в полусветском салоне? – полюбопытствовал Саша, проглотив гораздо более точное определение Асиной разношерстной компании.
– Какой там полусвет, – улыбнулась Ася. – Мир, Сашенька, понимаешь, мир! Во всем многообразии! Я отдаю себе отчет в том, что половина из них – проходимцы. Я только ничего не могу с собой поделать. Увлекательно же сравнивать их трезвые рассуждения с хмельными, наблюдать, что они открыто разглядывают, что втихаря, как реагируют друг на друга. Наверное, я скоро насмотрюсь и наслушаюсь, потерпи. Пора исканий.
– Желаю найти что-нибудь полезное, – усмехнулся Саша.
А Кира Петровна, не вынеся этой бредятины, крикнула из кухни:
– Прекрати