не хотелось продолжения. Попала в плен турка, нужно срочно искать пути отступления, иначе…
Фатих ослабил хват. Я как подкошенная осела на пол, обхватив плечи руками – горели, словно в огне:
– Прости, – шепнула в прострации не своими губами.
Каплан тяжело дыша, отвернулся, заправляя рубашку в брюки. Точеный профиль удивительно огрубел, черты заострились. Лицо мрачнее грозовой тучи, взгляд задумчиво-решительный.
В желудке скрутило, будто внутренности выжимали. Тело дрожало. Опустила голову и поправила задранный, смятый подол некогда отменного платья:
– Спасибо за правду, – голос лился монотонно, безжизненно, – теперь бы мне вернуться в мотель.
Турок обернулся так резко, что поток прохладного ветра долетел до меня:
– Куда спешить? – хрипловато бросил и шагнул навстречу. – Я хотеть провести ночь тут. С тобой…
– Хотеть – не иметь, – проигнорировала его руку и поднялась, гордо вскинув подбородок. – Обещать – не жениться. Если совместил, что желал, верни меня туда, откуда забрал – в мотель.
– Ты обещать не обижаться на правду, но обмануть, – Фатих прищурился, поджал губы.
– Я не обижена, – отрезала жёстко. Остановилась возле зеркала, приводя себя в порядок – ведь Каплан не задумывался, что его «жидкость» куда-то попала. – Правда настигла скорее, чем хотела и грубее, чем ожидала. Ты не открыл Америку – знала, что между нами секс, просто не поняла, зачем… – запнулась и развела руками, – вся эта показуха? Я бы с тобой и в шалаше переспала. Нет, я, конечно, ценю деньги и считаю, что не в них счастье, а в их количестве, но с тобой… по-другому…
Посмотрела на Фатиха через зеркало. На смуглом лице мелькнуло ожидание, волнение, оно сменилось просветлением, потом черты вновь ожесточились:
– Гульнуть от мужа.
Будто под дых врезали, а потом ещё и звонкую оплеуху. Внутри свело от боли, щеки запылали. Новый правдивый удар. Чего грешить? Заслуженный.
– Оправдываться не буду, – устало мотнула головой. – У тебя свои причины – у меня свои. Разговора больше не будет. Хочу домой.
Пугающе долгие секунды перетекали в невообразимо гнетущие минуты, будто часы в подвешенном состоянии: убьют – помилуют.
– Мне нужен час, – кивнул Фатих. – Решить главный дело и отвозить тебя обратно.
Глава 7
Мы вернулись к столу. Вспомнив Ленку, умеющую даже в самых щекотливых ситуациях выглядеть как леди, натянула приветливую улыбку, изображая: «Всё отлично!»
Вечеринка переместилась в кальянную.
Низкие широкие диваны, усеянные цветастыми подушками, окружали небольшой столик. Гости, развалившись, потягивали кальяны и неспешно выпускали ароматизировано-плановый дым. Освещение – приглушенное: хрустальные бра в золотистых оправах по стенам придавали обстановке интимности. Монотонный гомон и спокойная музыка – душевности. Бизнес-партнеры переговаривались тихо, будто в зале висело объявление: «не шуметь».