правые отделы сердца, затем в систему легочной артерии. От размера тромба будет зависеть клиническая картина: если он очень крупный, то это мгновенная смерть, если более мелкий, то одышка разной степени выраженности. Вот так, эту женщину чуть не заставил задохнуться тромб, «прилетевший» из ноги.
Командую обследование: кислород, внутривенная инфузия, компьютерная томография, ЭКГ, анализы крови на специфические показатели. Весь персонал «в мыле», вызываю реаниматолога. Звонок из кабинета КТ – у пациентки клиническая смерть. Бежим туда, начинаем реанимацию. Через пятнадцать минут сердечная деятельность восстанавливается, больную сразу отвозят в реанимацию. Дописываю историю болезни и бегу туда же. Обсуждаем план ведения, оформляем консилиум. Спускаюсь к себе в отделение. Нужно ли говорить, что весь мой адреналин выгорел, как в топке. Уснуть не могу, чувствую перебои в сердце. Думаю о том, как иронично – кардиолог с перебоями в сердце, и запиваю эти мысли кофе, потому что работать надо дальше, а сил уже нет никаких.
Другой случай, другой кусочек мозаики – курьезный.
Ночью по «Скорой помощи» поступает женщина 38 лет с отеком легких. Это тяжелое состояние, требующее лечения в реанимации. Дама очень полная, гипертоник, толком нигде не наблюдается. Прием препаратов, снижающих давление, нерегулярный. При пальпации в животе определяется большое округлое образование, довольно твердое. Напоминает голову ребенка. На вопрос, не беременна ли, категорически отрицает. Вызванный мною реаниматолог после осмотра задает тот же вопрос и тоже получает отрицательный ответ. Даму госпитализируем в реанимацию, туда же вызываем врача УЗИ с портативным аппаратом. Как мы и думали, «гипертоническому кризу» нужно срочно придумывать имя.
– Полюбуйтесь, – приглашает нас коллега.
На экране четко видны головка, ручки, ножки – живой доношенный плод, 38 недель беременности! Сказать, что будущая мама была удивлена – ничего не сказать, когда пришлось проводить кесарево сечение в экстренном порядке. Муж-бедняга был в шоке: ничего себе, отвез в больницу жену с гипертоническим кризом! Через две недели счастливую маму с малышом выписали домой.
Надо ли говорить, что за пятнадцать лет в этом калейдоскопе появилось эмоциональное выгорание. Опустошение. Оно влияет не только на работу, оно охватывает всю жизнь. Это какое-то отупение, равнодушие, которое оставляет свой отпечаток на всем. На семье, увлечениях, быту.
Дальше – больше. Ненавидишь начальство, пациентов и себя тоже. Как изменить ситуацию, не знаешь. Ведь в любой больнице то же самое. Живёшь от отпуска до отпуска, благо «северные» каникулы длинные.
Немного иронии по поводу своей работы – она приносит не только опыт и зарплату, но еще и усталость, стрессы, чувство бессилия и сомнения в правильности своего пути.
Чтоб окончательно не выгореть, приходится шутить прежде всего над собой…
Я курсирую, как зомби, по больничным отделеньям
То рысцою, то прыжками, то переходя на бег,
На