Лазарь, твёрдо решив про себя, что на это проклятущее «вроде», проистекающее от лукавого, с сего момента налагается категорическое и бессрочное вето. Без права на обжалование. – Её изнасиловали.
Комната погрузилась в тягостное молчание. Лишь жужжащему кулерами компьютеру было глубоко плевать на девчонку и её проблемы.
Дара первой нарушила тишину:
– Как ты вышел на противозачаточные? Только умоляю, не говори мне про силиконовую грудь.
– Вернёмся в гостиную, – предложил Лазарь. – От кремов Аймы у меня начинается стояк.
7
Слово «проблема» в левой части схемы было густо вымарано маркером, а прямо под ним появилось новое – «изнасилование».
– А теперь объясню, как я на это вышел, и почему именно изнасилование, а не банальная тяга к незащищённому сексу.
Лазарь расхаживал перед мольбертом с видом университетского лектора, читающего на излюбленную тему. Бутерброды давно остыли и заветрелись, но он всё равно с удовольствием прикончил ещё два.
– Ты, Дара, была отчасти права. Когда мы заговорили о силиконовой груди, я вдруг вспомнил об одной интересной особенности инсона Яники, которой раньше не придавал значения. За всё время, что я пробыл там, я видел много прокажённых – и ни одной женщины. Ни одной! Я бы заметил, уж поверьте, учитывая хроническую аллергию прокажённых на одежду. В этом есть что-то симптоматичное, вам не кажется? Тогда-то у меня и появилось первое подозрение. Разгадка где-то рядом, у нас под носом, но мы не видим её, потому что в исходные данные вкралась ошибка. И говоря «мы» я обобщаю для бонтона, – с этими словами Лазарь издевательски подмигнул Сенсору.
Щёки лучшего друга вспыхнули, как пара сигнальных ракет.
– Когда мы обсуждали список порно-избранного Малого («Пошёл на фиг, Лазарь!»), я вспомнил разговор с Матвеем. Тот нашёл в истории посещений заметку о нейролептиках и сразу обвинил меня в несанкционированном взломе. На что я, шутки ради, предложил повнимательней приглядеться к Айме. Кстати, если бы не наша Павла Морозова, может, он бы так и поступил? – теперь дружеского подмигивания удостоилась Дара.
– Это несмешная шутка.
– Матвей тоже не оценил. И пригрозил, что в следующий раз, – Лазарь на секунду задумался, – наверное, это он и был… так вот, в следующий раз мне самому понадобятся таблетки, да не простые, а противозачаточные! С чего вдруг такая экзотическая ассоциация? Если исключить гомосексуальный подтекст, а я надеюсь на лучшее, напрашивается один вывод. Название нашего нейролептика созвучно с названием другого препарата, назначение которого хорошо известно Матвею. «Ригевидон» – он знал о нём! И узнал не откуда-нибудь, а непременно в Интернете. Думаю, Айма искала информацию о препарате в сети, а он случайно наткнулся. Когда речь зашла о «рисперидоне», Матвей вспомнил о противозачаточных – отсюда и эта пошлая ассоциация.
Лазарь остановился и вопросительно посмотрел на Дару:
– Как думаешь, тот факт, что Айма регулярно травит в себе плод этой гадостью можно считать ещё одним секретом Матвея, отныне известным мне?
– Ты отвратительный, –