чуму или СПИД и, вдобавок, наплодить миллиарды детей, давая, в том числе и НАМ всё больше и больше пространства.
Так вот в чём их истинная цель.
– Ну… тогда вы должны быть довольны!
– Нет. Мы не довольны. Мы не можем быть довольными тем, что ваш вид делает с собой и с нами в конечном итоге.
– Ну, что ж. Вы сами заварили эту кашу… – что-то я разошёлся и уже азартно участвовал в полемике с ними.
– Да. Сами. Мы осознаём, что рано радовались своей победе. То, что дало вашему виду такие явные преимущества, в то же самое время приведёт и к его упадку… Возможно, ты будешь удивлён, когда мы скажем, какая самая главная проблема человечества, которая одновременно и самая большая его гордость…
Я пожал плечами… я уже ничему не удивлялся, а просто ждал, когда же он разъяснит, к чему клонит.
Но Эукариоты замолчали. Через минуту пропало всё видение разом… и я оказался в абсолютной темноте. Как будто кто-то просто взял и выключил нашу беседу, выдернул шнур из розетки. И тут я ощутил, что падаю куда-то вниз, несусь с огромной скоростью в преисподнюю – глядя туда, в глубине этой пропасти можно было не сомневаться. Ещё немного и я попаду в ад. Там было горячо и зловонно. Виднелась расплавленная магма. Я испугался не на шутку. Мне показалось, что боги забыли меня, отвергли, и теперь я буду навечно отдан на растерзание демонам. Наверное, так себя чувствует любой падший ангел…
…
…сознание постепенно возвращалось… сердце бешено колотилось… в полумраке надо мной склонилось какое-то странное лицо в светящейся полупрозрачной пластиковой маске…
– Позовите Минха! Срочно!
– К чему такая спешка? – несмотря на маску, голос звучал довольно ясно и доброжелательно.
– Позовите его или кого угодно из этой теле конторы.
– Так в чём же дело?
– Я – вспомнил! Я вспомнил всё, что со мной было… ну, или почти всё…
– Тогда я особенно просил бы вас не упорствовать, – и снова эта странная попытка подражать дореволюционному или, по меньшей мере, довоенному стилю в речи.
– Отчего же, сударь мой? Извольте объясниться! И кто, вы, собственно такой, хочется вас спросить? – меня вся эта лингвистическая эклектика уже стала раздражать, а когда я раздражаюсь, то постоянно скатываюсь в жанр пародии.
– Дело в том, что вы не отдаёте себе отчёт, насколько у вас не равны шансы его переиграть или, по меньшей мере, сыграть с ним на равных. Вы практически ничего не знаете о бизнесе, на котором он собаку съел. А в его интересах скрыть от вас и ваши права, и то, насколько вы реально стоите сейчас на рынке. Скрыть до того момента, пока не будет подписан контракт.
– Я вас прерву. Вы – представитель конкурирующей медиа-компании? Какая-нибудь «Бэтта»?
– Нет. Скорее так – я действую в интересах других медийщиков, но не являюсь их представителем. Хоть это сейчас и не важно… Я не прошу вас заключать контракт с кем-то другим. Я прошу вас не подписывать его вообще до тех пор, пока