стопки. Саша, хотя и является ярым противником крепкого алкоголя, тоже выпивает.
– Тебе, – поясняет он, – сейчас надо снять напряжение, успокоиться. Одной стопки с тебя хватит, а завтра я принесу лекарства.
– Мне лучше стало, – улыбается Венера. – Я думала депрессия – это просто плохое настроение.
– Это меланхолия – плохое настроение, а депрессия – заболевание. Спать не хочешь? – интересуется Саша строгим тоном врача.
– Хочу. А как ты догадался? Водка была со снотворным? – немного испуганно спрашивает она.
– Кстати, при таких психических нарушениях часто страдает интеллект, – улыбаясь одним уголком рта, говорит он. – Намек ясен? Во-первых, в спиртное снотворное добавлять нельзя; а во-вторых, в таком состоянии люди всегда хотят спать.
Венера бьет себя ладонью по лбу и соглашается:
– Точно! Я совсем не подумала.
– Вот-вот. Иди спать, только не занимай мой диван. И еще! – останавливает Саша подругу, которая уже встала, чтобы уйти. – Дай мне телефон своей тетушки.
Лерснер диктует номер и выходит в комнату. Через пару минут Паршин прикрывает дверь в зал, возвращается на кухню. Собравшись с мыслями, он набирает номер Венериной тетки.
С замиранием сердца Александр слушает гудки, не зная еще, что скажет и как объяснит, случившееся с подругой.
– Алло? – надменно произносит, наконец, низкий женский голос в трубке.
– Марина Генриховна? Это Александр Паршин, – обращается он.
– А, Саша! Что случилось? – с характерным акцентом, как всегда, безразличным тоном спрашивает она.
– Вы не будете против, если Венера некоторое время поживет у меня? – мужчина не придумал ничего лучше, чем спросить напрямик.
– А что с ней? – задает Марина Генриховна вполне резонный вопрос, которого доктор, однако, не ждал.
– С ней… – запинается он. – С ней все в порядке, просто мы решили, что… Мы решили немного пожить вместе.
– Сашенька, я знаю свою племянницу очень хорошо, если бы она вдруг захотела жить у тебя, она, по меньшей мере, позвонила бы сама или вообще ничего бы мне не говорила! Итак, я повторяю свой вопрос: что с ней случилось?
Александру приходится рассказать часть правды:
– Ей позвонили из Германии, – взвешивая каждое слово, начинает он, – сказали, что ее друзья погибли в экспедиции, в которую она тоже должна была поехать…
– О, Господи! Она в порядке? – впервые в речи Марины Генриховны появляется эмоциональная окраска.
– У нее сильный шок, я боюсь, что ее состояние может ухудшиться. Она часто замыкается в себе, а сейчас это может привести к серьезному заболеванию.
– Сашенька, если ты точно уверен в том, что сможешь помочь моей Верочке, я, конечно, не против! – умоляюще произносит женщина. – Поступай, как считаешь нужным, но об одном тебя прошу – не отправляй ее в клинику!
Саша клятвенно заверяет