но всеобщее замешательство прервал ротный старшина.
– Так, что за дела?! Третья рота, на вечернюю проверку становись!
Недолгое мельтешение в коридоре и рота стоит, ожидая переклички.
– Младший сержант Кучеренко!
– Я, – ответ без напора и рвения.
– Выйти из строя и провести вечернюю проверку.
– Есть.
Взяв журнал проведения вечерней проверки, Кучеренко начинает повзводно зачитывать фамилию каждого. Правда, иногда вместо фамилии он называет имя и отчество.
– Сергей Анатольевич! – Кучеренко поднимает глаза от списка и трогательно смотрит в сторону Сергея Анатольевича.
– Присутствует, – зевая, проговаривает тот.
– Когда вы только нас покинете? Сергей Анатольевич!
– Ой, и не говорите, товарищ младший сержант Кучеренко, сам уже заебался видеть ваши десантные рожи. Ох, скорей бы уж!
Кучеренко улыбается, все одобрительно вздыхают и ждут следующей фамилии…
Старшина отошёл в сторону и, не обращая на нас внимания, занял себя разговором с другим старшим прапорщиком, который вместо ответа качал головой, как бы со всем соглашаясь.
– Целуйко! – Кучеренко делает паузу на фамилии вновь прибывшего, чтобы каждый из роты запомнил её носителя.
– Куделин!
На мне пауза была особо длинной.
– Я!
– Головка от хуя, – парировал Кучеренко, – ты, я вижу, хочешь быть заёбан по уставу?
– Могу и по уставу! Вы то хоть его знаете?
– А что, ты один такой умный?
– Похоже, что да!
– Ну-ну, попизди, попизди!
– Не понял вашего приказания, товарищ младший сержант не моего взвода! – Меня попёрло.
Мой отпор – это не отвязность собственной души, а реакция на противостояние всей роты в целом. Пауза, всего лишь пауза для мысли могла сломать меня пополам, но напор, который стал оказывать на меня коллектив, порождал противостояние и неприятие его внутренних устоев.
Достойный ответ любому, возомнившему себя полководцем, сработал моментально. Устав – это в первую очередь субординация, набор определённых правил и стандартных команд. Им можно только вымотать, но заебать?! Ну никак!
Они ведь не знали, что я, почти полгода назад, всю роту посадил за чтение устава, и многие из нас воспользовались им как средством спасения от беспредела.
– …Чалый! – Кучеренко не нашёлся, что сказать и продолжил чтение списка.
Отбой был недолгим.
У меня не было выбора – мне определили место на койке снизу, но я, наплевав на это, разместился на верхнем ярусе посредине ряда.
Глаза уже приняли мрак, усталое тело стало нагревать сырость постели, а мозг, отгородившись от реалий, проваливался в яму небытия…
– Куделин, Саня, Саня Куделин!
Кто-то тряс меня за руку и старался разбудить. Сон не отпускал. Провал был настолько глубоким, что я попробовал проснуться там – во сне, но настойчивость была такой, что пришлось уступить и проснуться здесь.
За