чувствует ее приближение, и, тем не менее, он обернулся лишь тогда, когда Ученица в ожидании замерла за его спиной. Он окинул пришедшую невидящим взглядом стеклянных глаз и молча поднялся, движением руки приглашая Змею следовать за собой. Они обошли запорошенную нетронутым снегом круглую площадку по краю, отмеченному вбитыми в землю колышками с натянутой между ними черной лентой, и приблизились к искореженному ветрами древесному исполину. В стволе была глубокая естественная ниша продолговатой формы, где, связанные между собой залитой воском бечевкой, стояли два меча в ножнах и небольшой короб. Лис, присев на корточки, снял с короба крышку и извлек оттуда завернутую в тряпицу краюху хлеба и бутыль с кислым молоком. Разломив хлеб, он отдал половину Змее. Запив съеденное молоком, он протянул сосуд своей Ученице. Олга послушно и молча выполняла все указания. В голове от пережитого страха было совсем пусто, лишь иногда мелькали обрывки невнятных мыслей.
А ведь он тоже постился три дня, поди голодный как… как йок! … “С кем преломил хлеб, тот брат твой, не греши супротив него” … Как тихо, Творец Всемогущий, до чего же тихо! … Смотрите-ка, тоже в кои-то веки зачесал свои космы… ишь, хвост какой на затылке… И повязка та же, только бусина черная…
Олга уже не боялась, она смирилась со своей участью. Будь что будет. Судьба сама кинет монетку, и пускай все решит слепой случай, а Олга покорится, ибо ей уже все едино, что рай, что ад. Она жевала мякиш, бездумно колупая грязь в прожилках ребристой коры, покуда не почувствовала на себе полный раздражения взгляд Учителя, внимательно рассматривающего смурую Ученицу. Смотри-ка, очухался! Он, грубо сорвав со Змеи накидку, толкнул ее к краю площадки и сам последовал за ней, оставив на снегу позади свой плащ и скидывая на ходу сапоги. Оба меча он держал в одной руке, не разрывая восковой печати, которую закрепил еще при Олге три дня назад. На поясе, украшенном жемчугом и золотом, висели в ножнах два заветных кинжала-близнеца с ониксовыми рукоятями. Право на один из них, право на ритуал, Змее и предстояло доказать в поединке. Она скинула сапоги и ступила в круг.
Лиса оживляла только злость. Когда он был спокоен или задумчив, от него веяло могильным холодом, и Змея отчетливо ощущала этот скользкий неприятный душок, даже не прикасаясь к нелюдю. Именно на этом основании она и делала утешительные для себя выводы, что в Рыжем еще осталось нечто человеческое, пусть и самое худшее.
Итак, сейчас Лис был живее всех живых, ибо его буквально трясло от ярости. Причина была проста: Змея не желала драться.
Нет, она, конечно, делала все, что предписывал ритуал. Когда Учитель протянул ей меч, она взяла его правой рукой, и, стоя в центре круга, оба поединщика одновременно дернули оружие на себя, разрывая восковую печать. Она, повторяя за Старшим, отступила назад, поклонившись сопернику, обнажила клинок и встала в защитную стойку. Это было первой каплей, ибо Лис явно ожидал, что Олга проявит инициативу и нападет первой. Она не хотела открывать бой… и продолжать