с улыбкой, и, усевшись на низкий табурет между кроватями, придвинув его ближе к горячей батарее под небольшим окном и ещё раз посмотрев на залепленное снегом стекло, сказала, вдруг притихших голосом, – слушайте, но при условии, чтобы все закрыли глазки и старались уснуть, а если кто – то хоть слово скажет, уйду не обернусь и дверью бабахну со всего маха, всем ясно? – Полная тишина, повисшая моментально в комнате, была самым правдивым ответом на её вопрос. Еще немного помолчав, Надежда прищурила глаза, будто всматриваясь в далекое прошлое и начала нараспев свой рассказ…
Давно это было, ещё, когда я девочкой жила с родителями, отцом Геннадием Ивановичем и мамой Марией Дмитриевной в деревне Жуково в великих и дремучих кировских лесах. Деревня наша была в десяти километрах от большака, так называли дорогу, по которой ездили машины из одного городка в другой, и если не было попутной лошадки, ехавшей до деревни, или машины «бортовушки» то и в снег, и в грязь с дождем, иди себе вперед не кашляй. Главное быть одетым и обутым по погоде и запастись терпением, часто идти приходилось по непротоптанным дорожкам, тяжело ступая по снегу или грязи, но в детстве все кажется не таким тяжелым, как сейчас, было весело и беззаботно и большие расстояния нас не пугали, главное была цель, к которой мы так стремились.
Вот, и приключилась в те года с нами такая история. Школа была как раз за большаком, в поселке Матвинур, по другую его сторону и так как не набегаешься особенно, по десять километров туда и столько же обратно, обычно дети из дальних деревень пять дней учились и жили прямо в школе-интернате. И только в пятницу после обеда, а директор всегда старался отпустить детей пораньше, чтобы все успели придти домой засветло, на выходные, ученики уходили по своим деревням, а в понедельник уроки начинались с двенадцати, дети возвращались в школу. Так и в этот зимний день я собралась после обеда с подругой Татьяной и братом Виктором, остальные дети ушли пораньше из-за болезни учителя, вот и пошли мы втроем, в свою деревню, несмотря на начинающуюся пургу.
Шагали весело, хоть и мело, но было светло, грела мысль о скорой встрече с родными, матушка обязательно пекла в русской печи, открытый пирог с малиной и из картошки запеканку на сметане с яичной заправкой. Дорога была знакомая, сначала полем три километра, затем два лесом, потом опять полем, лесом и вот уже и родная деревенька должна показаться. Но, в этот раз, что-то пошло не так, то ли валенки сильно промокли, а может, есть хотелось сильнее обычного, но скорости в движении было, почему-то меньше чем всегда. Вечерело, а мы всё шли и шли, и не видно было конца пути, а ещё встречный ветер и бьющий в глаза снег, в сердце закрадывался холодный огонек непонимания и тревоги. Мы бодрились и по-детски поддерживали друг друга разными веселыми восклицаниями, но происходило это, пожалуй, от испуга.
Первой стала уставать Танюша, самая младшая из нас, она ходила в третий класс, да и валенки у нее были старшего брата, на пару размеров больше, подшитые тяжелой резиной.
– Не могу я больше идти, давайте сядем и немножко отдохнем, –