присуще каждому мужчине): чрезмерную говорливость. И если вы человек новый, не знаете об этой слабости Максима Николаевича, или слишком деликатны, чтобы прервать уважаемого собеседника, вы рискуете слушать его вечно, и напрасно ваш ребёнок будет дёргать вас за руку, упрашивая поиграть с ним, или, голодный, орать на весь дом – в пылу красноречия Максим Николаевич ничего этого не заметит.
Мы с Олей вспоминаем, как старшая дочь Ксюша была ещё маленькой, только-только начала ходить, а говорить и вовсе не умела, изъясняясь лепетом и жестами. И когда после очередного осмотра Максим Николаевич у порога минут пятнадцать нам о чём-то рассказывал (он обычно уходит так: возьмётся за ручку двери, потом отпустит её и долго говорит, потом опять возьмётся за ручку, даже нажмёт на неё, мы попрощаемся, а он вновь ручку отпустит и говорит снова), Ксюшка, не зная, как прервать неумолкающего дядю, в отчаянье выскочила вперёд и, провожая, замахала, замахала ему рукой. Мы смущённо засмеялись, сказали, что, Ксюшенька, так нехорошо делать, дядя сейчас сам уйдёт. И Папетти тоже улыбнулся и сказал:
– Ну, вот, надо идти, Ксюха меня уже провожает. До свидания, до свидания.
– До свидания, – сказали мы.
Папетти взялся за ручку, а потом отпустил её и говорил ещё столько же.
Такой Максим Николаевич Папетти. Так вот, речь не о нём.
…По поводу последней фразы, кстати, есть история. Один мой знакомый, Андрюха, будучи как-то в Париже, пришёл с компанией друзей пообедать в ресторан. И, открыв меню, задумался, как сделать заказ? Ибо ни по-французски, ни по-английски ни читать, ни говорить не умеет.
И тогда Андрюха начинает официанту объяснять.
– Мясо. Понимаете? Мясо.
Официант стоит, предупредительно-вежливо на него смотрит и не понимает.
– Как по-французски «мясо»? – спрашивает Андрюха у друзей.
Те не знают.
– А по-английски?
Те пожимают плечами, они просто ткнули в меню пальцем.
– Ну, как тебе объяснить? – Андрюха опять поворачивается к официанту. – Мясо, блюдо из мяса.
Официант стоит, вежливо улыбается.
– Господи, что непонятного? Вот! – осеняет Андрюху. – У них!
И показывает на тарелки за соседним столиком, где люди едят что-то мясное.
– О, си, – расплывается в улыбке официант.
Он понял, «мясо», и произносит фразу по-французски, спрашивая, очевидно, какое именно мясо?
Андрюха откашливается.
– Свинина. Знаешь, свинина?
Официант не знает.
– Свинина, свинка, хрю-хрю. Ну «хрю-хрю»-то ты должен понимать!
Тот не понимает, очевидно, по-французски свинки хрюкают как-то иначе.
– Свинья, такая упитанная.
И, как это водится, показывает на себе. Официант пристально Андрюху разглядывает.
– Да не я! – горячится тот.
Посетители заведения начинают оборачиваться.
– Свинья, с пятачком, – крутит Андрюха кулаком вокруг