собеседником. Даже больше, чем просто обаятельным – Инга и раньше имела возможность заметить силу его энергетики, но до этого их разговоры сводились к открытому противостоянию, и она всегда была начеку, вся сосредотачивалась на том, чтобы не позволить себя подавить. В этот же раз они впервые разговаривали относительно мирно, и она немного расслабилась и сама не заметила, как поддалась заданному им настроению.
Улыбалась, выслушивая его циничные рассуждения! И даже в какую-то минуту подумала, что этот беззастенчивый, весёлый цинизм очень похож на почти мальчишескую хулиганскую браваду, и на самом деле Ветров наверняка искренне заботился о тех, кого брал под свою опеку. Конечно, не забывал о собственной выгоде, но всё же думал и о других.
Теперь подобная мысль казалась нелепой. Она просто приписала другому человеку – врагу, наркоторговцу и убийце! – собственный взгляд на мир. Сама не смогла бы хладнокровно использовать людей, да ещё и притворяться при этом благодетельницей, вот и решила, что тот тоже не из таких. Ужасная глупость.
И ладно бы на этом она опомнилась, но нет! Зачем-то принялась откровенничать, посвятила противника в дорогие душе воспоминания… Неизвестно, что ещё она захотела бы выложить, если бы Ветров не начал рассуждать об её семье. Это быстро привело Ингу в чувство.
Ветров явно не испытывал ни малейших угрызений совести, не считал себя хоть в чём-то виноватым, да ещё и принялся намекать, что все её счастливые воспоминания не что большее, чем детская иллюзия.
Подобные замечания всегда выводили Ингу из себя. Она не хотела думать о том, что её реакция объясняется как раз тем, что в таких словах была доля истины.
Инга рано начала чувствовать, что не была желанным ребёнком. Нет, никто и никогда не говорил ей чего-то подобного, её одёргивали и наказывали не больше, чем других знакомых детей, о ней заботились, иногда даже баловали… Но родителей мало интересовало, где и как она проводит время. Проголодалась? Ладно, сейчас накормим. Хочешь погулять? Ладно, иди. И никаких «лишних» вопросов и пожеланий – куда собираешься, с кем будешь играть, возвращайся засветло…
Зато она часто слышала разговоры родителей о сыне. Сначала, когда она была совсем маленькой, тон этих бесед был шутливым и радостным. Родители просто о чём-то разговаривали, смеялись, и в какой-то момент отец спрашивал: «Ну когда ты уже подаришь мне мальчишку?!» После этого они с мамой скрывались за дверью спальни, предварительно включив Инге мультики.
Позже в отцовском голосе прорезались нотки досады и разочарования, и мама, услышав обычные мечты, уже не стремилась его обнять и увлечь за собой. Они начали ссориться.
Самыми счастливыми моментами для Инги стали те недели, которые они проводили в Крыму у маминой подруги. Там её любили. В заботе тёти Оли не чувствовалось той формальной ответственности, которая проскальзывала у родной матери. Маленькую Ингу брали с собой в походы и на рыбалку, у неё спрашивали, что ей хочется