качнулся, убирая псевдодинамик, поднялся вверх метров на пятьдесят, а потом стремительно спикировал вниз, к стволу дерева.
Шлепок, брызги зеленоватой жидкости ударили Грифа в лицо. Как плевок. Гриф утерся рукавом. Застонал раненый.
– Что? – спросил Гриф.
– Что? – спросил голос из клубящейся тьмы. – Не дергайся, – сказал голос. – Больно будет. Ты же на стимуляторе…
– На… – прошептал Евсеич, – на стимуляторе.
А это значило, понимал Евсеич, что на обезболивание можно не рассчитывать… И еще много на что рассчитывать не приходится. Организм продолжал работать на пределе. Ускоренный обмен веществ и тому подобное… Евсеич застонал. Тому подобное…
Обостренные чувства, например. Боль… Отчаяние… Бессилие…
Боль огненным цветком полыхнула в груди, роняя семена по всему телу, в каждую клеточку… Быстро прорастающие семена.
– Я попробую дать еще одну дозу, – сказал голос. – Но поможет минут на пять…
– Не… нужно… – выдохнул Евсеич. – Лучше… уж… так…
Это даже хорошо, что он не может видеть этого сердобольного урода. Не может осмотреть в его радужные глаза. В глаза, словно подернутые нефтяной пленкой. Только… Он все никак не может вспомнить, кто из Братьев имеет такие глаза… Глупо… Сразу сообразил, а вспомнить не может…
Боль выгнула его тело, выдавила из груди стон.
– Зачем ты стрелял в своих? – спросил голос.
Без акцента, обычный, человеческий голос…
– Братья… в вас нельзя… сволочи… не отдам… своих… не отдам… Машка… – По щеке потекла слеза, и Евсеич почувствовал, как ее аккуратно вытерли. – Братья…
– С чего ты взял? – спросил голос.
– Глаза… – Евсеич даже не удивился, что один из Братьев интересуется такими вот пустяками. – Гла… за.
– Дурак… – тихо произнес голос. – Дурак…
– Что? – Евсеич вздрогнул.
Перед его широко открытыми глазами плясали огненные шары, как тогда, десять лет назад, под Новороссийском.
…Они бежали к боксам, к технике. Почему-то решили, что нужно выводить технику… Он бежал вместе со всеми, до побеленной стены бокса оставалось всего метров двадцать, когда все вокруг вдруг полыхнуло… все: стены, асфальт, деревья, люди… Его только чудом не задело огненной волной, он даже и не прятался, не пытался Уйти – стоял потрясенно посреди этого ада и что-то кричал, зажав уши… Из дыма выскользнули огненные шары, с десяток, словно у шаровых молний была групповая экскурсия по территории воинской части… Ярко-оранжевые шары с любопытством тыкались во все, что оказывалось у них на пути, зажигая, превращая в клокочущую огненную пену…
– Почему? – спросил Евсеич.
– Я не Брат. – Голос стал звучать тише… или его звук терялся в шорохе, который заполнял все вокруг, заливал мозг Евсеича. – Глаза – это…
– Сволочь, – сказал Евсеич.
Он действительно ошибся. Сволочь. Напрасно подставился…