Макдауэллов. Девушку, которая – курам на смех! – по уши влюбилась в этого молодого монстра, и истребить это чувство не могли даже его издевательства над ней.
В конечном итоге его так никуда и не отправили. Он просто сбежал, прихватив всю наличность, какая была в доме, включая деньги на текущие расходы, сбережения Констанцы, свинью-копилку Каролин (восемьдесят три доллара двадцатипятицентовыми монетами) и шесть тысяч семьсот долларов наличными. Прикарманить внушительную коллекцию драгоценностей матери он не сумел, но дорогие ювелирные украшения, подаренные тринадцатилетней Каролин на день рождения и на Рождество, Алекс тоже прихватил с собой.
Лучшие частные сыщики и самые настойчивые полицейские в последующие годы так и не сумели его отыскать. Правда, Уоррен что-то пронюхал и заявил сестре, что она, мол, навсегда избавилась от непутевого сына. Вспыхнул семейный скандал, который развел Салли и Уоррена почти на целое десятилетие. Брат и сестра отказывались разговаривать друг с другом.
И вот теперь эта паршивая овца семейства Макдауэллов вернулась. Или некто, выдающий себя за Александра Макдауэлла. Каролин не была уверена, который из них опаснее – настоящий Алекс или мнимый.
Она нашла его в утренней столовой. Тот, кто выдавал себя за Алекса, сидел, положив длинные ноги на соседний стул, с чашкой кофе в руке. Изящная чашка лиможского фарфора, которую так любила тетя Салли, казалась смехотворно крошечной в его огромной загорелой руке.
Колец у него на пальцах Каролин не заметила. Тот Алекс, которого она помнила, непременно носил бы кольца. Щурясь от яркого белого света, он задумчиво смотрел в окно, за которым простирался зимний пейзаж. Каролин специально задержалась на пороге, чтобы повнимательнее разглядеть незваного гостя.
И не нашла ничего, что однозначно говорило бы о том, что перед ней самозванец. У Алекса-подростка были светлые волосы, но они могли со временем потемнеть. Его красивые юношеские черты, его капризные губы и гипнотические, чуть раскосые глаза вполне соответствовали чертам лица мужчины, который сейчас сидел перед ней, непринужденно попивая кофе. Существовал миллион причин, почему он мог быть Алексом Макдауэллом, и только одна – почему нет.
– Ты намерена и дальше кружить здесь, как стервятник? – лениво поинтересовался он, даже не потрудившись повернуть голову в ее сторону. Впрочем, ее силуэт отражался сразу в нескольких оконных стеклах. Должно быть, он заметил ее в то мгновение, когда она возникла на пороге.
– Это сравнение скорее относится к тебе, а не ко мне, – ответила Каролин довольно спокойно и, войдя в столовую, налила себе кофе. Лиможская чашка как будто была создана для ее рук, изящных, с длинными пальцами. Это были аристократические руки, не то что лапы этого мужлана.
Наконец он соизволил повернуться к ней.
– Ты считаешь меня стервятником?
– Разве они не кружатся над своей жертвой, ожидая, когда можно будет полакомиться ее плотью?
Самозванец