дитём… – смущенно сказал Царапин. – Зимой дал я ему совковую лопату без черенка – дорожку расчистить. Пришел посмотреть – а он сел в лопату и вниз по дорожке катается… Таких не рожают, а высиживают!
– «Старт», ответьте «Управлению»! – включился динамик.
– Ну, наконец-то! – Акимушкин схватил микрофон. – Слушает «Старт»!
– Информирую, – буркнул Мамолин. – Границу пересекали три цели. Повторяю: три. Но в связи с тем, что шли они довольно плотным строем… Видимо, цель-три оказалась в непосредственной близости от зоны разрыва второй ракеты, была повреждена и, следовательно, тоже уничтожена. Пока всё. Готовность прежняя. «Старт», как поняли?
– Понял вас хорошо, – ошеломленно сказал Акимушкин. С микрофоном в руке он стоял перед пультом, приоткрыв рот от изумления.
– Вот это мы стреляем! – вскричал он и перекинул тумблер. – «Шестая пушка», ответьте «Кабине»!
Жоголев откликнулся не сразу.
– Мамолин утверждает, что мы двумя ракетами поразили три цели, – сообщил Акимушкин. – И как тебе это нравится?
– Два удара – восемь дырок, – мрачно изрек Жоголев. – Слушай, у тебя там прикрытие прибежало? Люди все на месте?
Царапин оглянулся на Акимушкина.
– У меня, Валера, вообще никто не прибежал, – сдавленно сказал тот. – Что будем делать?
– В штаб сообщил?
– Да нет связи со штабом! И послать мне туда некого! Не дизелиста же!..
– Ч-черт!.. – сказал Жоголев. – Тогда хоть Мамолину доложи. У меня нет двоих…
– Царапин, – позвал Акимушкин, закончив разговор. – Когда в штаб звонил – какие гудки были? Короткие? Длинные?
– Никаких не было, товарищ лейтенант. На обрыв провода похоже… – Царапин не договорил, встрепенулся, поднял палец. – Тише!..
Грохнула дверца капонира, по бетону гулко прогремели тяжелые подкованные ботинки, фургон снова вздрогнул на рессорах, и в кабину ворвался ефрейтор Петров – бледный, без головного убора. В кулаках его были зажаты стволы двух карабинов. Качнулся вперед, но тут же выпрямился, пытаясь принять стойку «смирно».
– Рядовой Петров… – задыхаясь, проговорил он, забыв, что неделю назад нашил на погоны первую лычку, – по готовности… прибыл.
Белые сумасшедшие глаза на запрокинутом лице, прыгающий кадык…
Акимушкин стремительно шагнул к ефрейтору.
– За какое время положено прибегать по готовности?
Казалось, Петров не понимает, о чем его спрашивают.
– Я… – Он странно дернул шеей – то ли судорога, то ли хотел на что-то кивнуть. – Я через «Управление» бежал.
– Через «Управление»? – восхищенно ахнул Царапин. – А через Ташкент ты бежать не додумался?
– Почему вы бежали через «Управление», Петров?
– Фаланги, – хрипло сказал ефрейтор. – Вот…
И он не то потряс карабинами, не то протянул их лейтенанту. Акимушкин вопросительно посмотрел на протянутое ему оружие.
– Вот такие? – зло и насмешливо переспросил у него за спиной Царапин, и Акимушкин