укатило, и других возможностей хоть что-нибудь у кого-нибудь унаследовать, Пээтер не видел, и очень об этом жалел: писать статьи ему надоело, он все-таки был не журналистом, а писателем. Так что когда однажды позвонила Моника и пригласила в гости, чтобы обсудить судьбу родительской квартиры, вспыхнула надежда: кто знает, может сестра собирается продать роскошное жилье, с содержанием которого, как он знал, возникли трудности? Правда, там квартировала еще и Майре – а вдруг бывшая жена нашла себе нового мужа? Это можно было только приветствовать, ибо Пээтер был не дурак, он понимал, что время игры в жизнь закончилось, началась жизнь настоящая, она же, выражаясь научно, борьба за существование.
Глава четвертая
Гнев Вальдека
Более-менее терпимыми можно было считать только первые двадцать-тридцать секунд каждого нового дня, пока мозг еще находился в тумане сновидений, потом вспоминалось все, и Вальдека охватывал бессильный гнев. Понятно, что после наступления независимости следовало перестроить работу кафедры, убрать предметы, связанные с теорией социализма, какой в них смысл, если сам объект исследования почил в бозе, именно Вальдек с таким предложением и выступил, он же участвовал в разработке новой программы – но то, что реформу используют против него, предположить не мог. Его должность сократили, правда, создали новую, но на эту его не избрали. Вальдек догадался об этом загодя, когда обратил внимание, что его сторонятся. Он не понимал, в чем дело, ну да, он состоял в Коммунистической партии – но в ней состояли почти все преподаватели. Спросить, в чем дело, было не у кого, сказался его надменный характер, он всегда сохранял с коллегами дистанцию, никого не подпускал слишком близко – зачем общаться с людьми, которые в интеллектуальном смысле уступали ему? Головоломка решилась неожиданно, он встретил на улице банкира (на улице, потому что банк некоторое время назад обанкротился), и тот сказал ему прямо: «О тебе говорят всякое, я этому не верю, если хочешь, перебирайся в Таллин, найду тебе новую работу». «И что же обо мне говорят?», – спросил Вальдек. Банкир, глядя мимо него, обронил: «Тебя несколько раз видели выходящим из здания КГБ. Они связали этот факт с твоей ранней докторской степенью, и сделали вывод». Вальдек был потрясен: да, верно, много лет назад он действительно ходил несколько раз в КГБ – тогда, когда велись переговоры о назначении его на должность заведующего кафедрой – но он же отказался от предложения сотрудничать! Отказался, и, кстати, именно из-за этого лишился заветной вакансии.
Он рассказал эту историю банкиру, тот выслушал его, кивнул, повторил: «Да, конечно, я верю тебе, приезжай!», и поспешил дальше.
От этого удара Вальдек уже не оправился. На кафедру он больше не заходил, пока срок договора не истек, направлялся прямо в аудиторию, а в последний день работы сходил за расчетом и ушел, ни с кем не попрощавшись. Его даже не интересовало, кто именно его оклеветал – если бы он чувствовал в себе силы