сразу же уяснил ошибку: это была не сигарета. Цилиндрическая палочка, на две трети – белая, на треть – черная. На ощупь вроде бы пластмассовая, а на вес вроде бы металл. Но возвращать ее уже было поздно.
– Сэнькью, – поблагодарил Мосин. – Грацио.
Иностранец в восторге пощелкал зажигалкой и куда-то вприпрыжку побежал. Потом вспомнил про Сергея и приглашающе махнул ему рукой. Несерьезный какой-то иностранец. Тоха… Видимо, Антонио.
И Мосин последовал за ним, вполне довольный ходом событий. С сигаретообразной палочкой, конечно, вышла накладка, зато удалось завязать знакомство.
2
В коммерческие контакты с иностранцами Мосину вступать еще не приходилось. Его сфера – знакомые и знакомые знакомых. Есть бедра, и есть фирменные джинсы, которые на эти бедра не лезут. «Хорошо, – соглашается Мосин, – я знаю такие бедра. Сколько просить?» К примеру, столько-то. «Хорошо», – говорит Мосин и просит на червонец дороже. И все довольны. А вот иностранцы…
Тоха привел его к туго натянутому тенту, под которым расположились два парня и молодая… актриса, наверное. Для технического работника девушка выглядела слишком эффектно.
– Сергей, – представил его Тоха.
Девушка и один из парней с интересом посмотрели на гостя. Третий из их компании лежал на спине и даже не пошевелился, только приоткрыл один глаз.
– Реликт, – мрачно бросил он и снова зажмурился.
– Сам ты реликт, – ответил ему Тоха на чистейшем русском языке.
Девушка рассмеялась, а Мосин оторопело раскланялся и тоже присел на травку, положив «дипломат» рядом. Какого же тогда черта он изъяснялся одними жестами и восклицаниями! Неужели наши? Откуда они такие? И что на них? Парни были одеты почти одинаково: тонкие серебристые куртки и легкомысленно-радужные шорты. На девушке было что-то отдаленно похожее на платье, клубящееся у плеч и струящееся у бедер.
Между тем они так бесцеремонно рассматривали Мосина, что можно было подумать, будто именно он вырядился бог знает как. Вообще-то, конечно, майку с акулой встретишь не на каждом – в городе их всего четыре: одна у Мосина, одна у Алика и две у Зиновьева из филармонии, но он их, наверное, уже кому-нибудь толкнул…
– Визуешься? – на каком-то невообразимом жаргоне полюбопытствовала девушка.
Кажется, спрашивали о роде занятий.
– Н-нет, – отозвался он неуверенно. – Я – фотограф.
Все так и покатились от хохота, как будто Мосин выдал первоклассную остроту.
– А! Знаю, – сказала девушка. – Он из института.
И кивнула в сторону не видимой из-за тента стены. Это предположение вызвало новый взрыв веселья, хотя Мосин, например, юмора не понял: ну, работает человек в институте, и что тут смешного?
– А вы откуда?
– С Большой.
– И… как там? – растерявшись, спросил он.
– Много.
Похоже, над Мосиным все-таки издевались.
– Это не репродуктор! – внезапно удивилась девушка.
Все повернулись к ней.
– Это… чемодан, – выговорила она, завороженно