лицо его просветлело. – Останусь здесь и сам разберусь с клеветниками. Пусть Господь нас рассудит. Я – невиновен.
– А знаешь ли ты, сколько таких вот невиновных уже отправилось в рай? – свистящим шёпотом поинтересовался монах, закипая. – Хочешь умереть? Так умри же!.. Но не лучше ли совершить перед тем парочку подвигов во славу Господа, нежели погибнуть бесславно, навеки покрыв имя своё позором?
– Я принял решение! – твердо возразил юношаю – И от слова своего не отрекусь.
– Хорошо. Выгляни наружу… – спокойно предложил Фурье; в голосе его было нечто, заставившее упрямца подчиниться.
Обнажив меч, юноша осторожно отодвинул полог: у входа застыли люди. То были воины императорской стражи. Юстэс отшатнулся назад в душную полутьму палатки.
– Они пришли арестовать тебя, – пояснил монах. – Я убедил их немного обождать. Теперь выбирай – стоит ли уповать на Господа, или лучше самому решить свою судьбу?.. Учти только: ты вряд ли доживешь до рассвета, если попадешь к ним руки, уж больно они горюют о покойном императоре!
Вид стражников, вооруженных до зубов, отрезвил гордеца. Юноша приуныл:
– Как же я уйду теперь? – но тяжесть меча в руке вернула его мысли в прежнее русло: ничего, он дорого продаст свою свободу…
– Не нужно лишнего шума, – тихо сказал монах и протянул ему маленький мешочек.
– Что это?
Вместо ответа Фурье высыпал часть содержимого мешочка ему на ладонь: бугорки и линии судьбы Гилленхарта покрылись мелким чёрным порошком.
– Выйди к ним и сдуй порошок в воздух, только сам не дыши! Они уснут, и ты успеешь скрыться… – быстро приказал монах, прикрывая лицо рукавом.
Словно во сне, юноша вышел наружу… Когда его противники распростерлись на земле, он, к ужасу своему понял, что они – мертвы. Все до единого.
– Я убил их! Ты обманул меня!.. – закричал рыцарь, врываясь обратно.
– Для твоего же блага… – начал было Фурье, но острие меча уперлось ему в шею, оцарапав кожу. По стальному лезвию поползла тёмная капля.
– Я убью тебя! – хрипел Гилленхарт в бешенстве. Жилы на его лбу вздулись синими реками, губы дергались. – Я убью тебя!.. – повторял он снова и снова как заведённый.
На бледном лице монаха не дрогнул ни один мускул. Его глаза потемнели, зрачки расширились и юноша почувствовал, что против своей воли не может отвести взгляда. Руки рыцаря ослабели и он бросил меч на землю:
– Боже… Да ты сам колдун!..
– Собирайся! – приказал монах.
Юстэс сел и обхватил руками голову.
– Нет, – упрямо ответил он. – Теперь я виноват в смерти этих людей, и уж тем более не стану скрываться. Но и ты пойдешь со мной на виселицу, дьявол!
–Хорошо, – согласился вдруг Фурье. – Мне надоело возиться с тобой, глупый мальчишка. Я устрою так, что тебя обвинят в колдовстве, ибо сразу распознают, что эти люди умерли странной смертью, и ты примешь казнь позорную и мучительную – тебя сожгут!.. Честь дороже жизни, говоришь? Не-ет!.. Худая слава навеки прилепится