девушка не собиралась, всего лишь узнать дорогу. Пальцы нервно комкали газету. Шарлотта заметила это только тогда, когда страницы захрустели. Девушка поспешила исправить оплошность, разгладив листы. Нельзя так обращаться с последней надеждой.
Увы, Шарлотте не удалось избежать трат. Она недооценила размеры Розберга и быстро убедилась, обойти все адреса пешком не удастся. Вооруженная картой, девушка забралась на империал – он стоил дешевле, чем места внизу. Итак, горничная. Работа тяжелая, зато помогающая одновременно стать невидимкой и оставаться в курсе событий. На прислугу в одинаковых чепцах и фартуках не обращали внимания, зато к ней стекали сплетни. Кто, как ни горничная или дворецкий знал обо всех гостях хозяина или хозяйки, их любовниках и любовницах. Или о собственных врагах, которые решили войти через парадный вход. Шарлотта прикрыла глаза и помассировала налившиеся болью виски. Может, она смалодушничала, бросила мать и сестру, но инстинкт самосохранения оказался сильнее. Да и стоило ли оставаться в доме, в котором не находишь поддержки. Абсолютно все сочли Шарлотту виновной, она совершила благое дело, избавила матушку и Иветту от душевных терзаний из-за родства с ней.
Девушка вновь открыла глаза и отогнала призрак прошлого. Пусть он корчится в агонии там, в Девере. Шарлотта будто сорвала пелену и теперь жадно всматривалась в облик нового дома. Конка тащилась медленно, вагон дребезжал на разбитых путях, давая возможность во всей красе осмотреть осенний Розберг. Они проезжали через центральные кварталы, застроенные фешенебельными доходными домами с коваными балконами. На первых этажах расположились разнообразные магазины, кафе и рестораны, заманивая посетителей яркими вывесками и полосатыми маркизами. Проезжую часть от тротуара отделяли аллеи платанов. Их облюбовали дети, к ужасу матерей и нянек гоняя на недавно вошедших в моду велосипедах с большими колесами.
Розберг шумел сотнями голосов, пах десятками запахов, поражал геометрической точностью планировок и размерами площадей. Одну из таких, с черным обелиском, пронзавшим облака, они сейчас огибали. Придерживаясь за ограждение империала, Шарлотта непрестанно вертела головой. Однако ее занимали не только быстрые упряжки франтов или непривычно высокие, в четыре-пять этажей дома, а таблички с названиями улиц: нужно не пропустить свою остановку.
Горничная требовалась в апартаментах на третьем этаже бежевого дома, одним углом выходившего на перекресток двух бульваров, другим – на тихую улочку, наискосок прорезавшую квартал. Сверившись с адресом в объявлении, Шарлотта позвонила и спросила Беатрис Вейр. Ей открыли и проводили в переднюю, велев немного подождать. Из глубины квартиры доносился детский плач – выходит, мадам Вейр замужем или вдова. Вскоре появилась она сама. Мадам Вейр полностью соответствовала представлениям о высокомерной супруге какого-нибудь банкира. Высоко поднятый подбородок, презрительно поджатые губы, холод в глазах и нарочитая