приподнимается со стула и целует меня в лоб.
– Скоро я приду опять. Жди.
Я моргаю и улыбаюсь, что означает согласие.
Александр ушел, Варвара Алексеевна посмотрела на меня озабоченно.
– Сейчас температурку померяем, – сказала она, ощупывая мой лоб. – Вроде бы нормальная, но померить нужно обязательно. Вчера еще высокая была, тридцать семь и семь. А сегодня – спала. Но лучше перестраховаться в таком деле. – Голос Варвары Алексеевны звучит на одной ноте, без пауз, и я чувствую, как этот звук отдается в мозгу. Голова становится сонной, и хочется спать. Глаза слипаются, но неутомимая Варвара Алексеевна ставит мне градусник под мышку, и я ощущаю его прохладу.
– Подержи немного, посмотрим, что там у тебя сегодня, – говорит она.
Я смотрю на Варвару Алексеевну: у нее доброе круглое лицо, над верхней губой пробиваются едва заметные усики. Бывают такие женщины, глядя на которых сразу возникает мысль о домашнем уюте, вкусных пирогах и накрахмаленных скатертях. Варвара Алексеевна именно такая женщина. Она внушает мне чувство доверия, и я решаюсь спросить.
– Александр… мой муж… – я сказала эти слова полувопросительно-полуутвердительно. Сиделка внимательно посмотрела на меня.
– Александр Викторович – золотой человек. О таком муже каждая мечтает! Добрый, внимательный. Когда с вами эта беда приключилась, он чуть с ума не сошел!
У меня на языке вертится следующий вопрос: «Какая беда?» Но я молчу, понимая, что это уже слишком. Я привлеку внимание, и после больницы меня упекут в психушку, а я этого не хочу… Со мной все в порядке… Все хорошо…
Мои веки тяжелеют, я чувствую, как вытаскивают градусник и громко говорят: «Тридцать шесть и шесть».
– Слава богу!
Но я уже провалилась в крепкий сон.
Мне снится темный лес. Какой-то странный, деревья большие, кряжистые, с тяжелыми ветками, которые гнутся прямо к земле. И тесное пространство между деревьями усыпано этими ветками. Я ступаю прямо по ним, спотыкаюсь, но иду вперед. Я не знаю, куда я иду и зачем, но упрямо шагаю по лесу, словно меня кто-то гонит вперед. Какое время суток – непонятно. Либо поздний вечер, либо ночь. Я поднимаю голову, но небо – в тучах, звезд нет. Я иду почти на ощупь, раздвигая ветки руками. Внезапно поднимается сильный ветер, он врывается в лес и буквально сбивает меня с ног. Но несмотря на ярость ветра, я иду вперед, наклонив голову и отбиваясь от веток, которые стегают меня по рукам, ногам и лицу.
Такое чувство, что лес никогда не кончится и я непременно упаду и уже не встану, но что-то придает мне силы, и больше всего я боюсь, что они внезапно иссякнут. Мне хочется пить, я бы отдала все за чашку воды, но понимаю, что взять ее неоткуда.
Вдруг впереди я вижу просвет. Неясную полосу, чуть светлее темного леса и неба. Я ускоряю шаг и пытаюсь бежать, но ветер мешает это сделать… Я падаю, но сразу вскакиваю на ноги и иду к этому заманчивому просвету. Это вода. Река. Я как зачарованная смотрю на нее. Мне нужно переплыть эту реку. Иначе я навсегда останусь