строя собственные догадки. Уличное представление становилось всё более захватывающим.
– Твоё место… – голос его зазвучал, набирая силу, так что все замерли, – среди мертвецов!
Вмиг притихшая толпа шарахнулась в стороны. Капитан закипел, расценив всё как насмешку, но воздержался от того, чтобы тотчас же проучить этого лже-пророка.
– Твой язык без страха, может, хоть голова побоится остроты моего меча, – невозмутимо сказал он, похлопав рукой по ножнам, – или в ней одна требуха, как и в твоих словах?!
– Глупец! – проповедник обратился к испуганным людям: – Глядите, как он отчаянно отказывается прозреть.
Придвинувшись к Спруту, толстяк схватился обеими руками за меч капитана и перешёл на шепот:
– Мы все умрём. И я тоже. Рано или поздно, от твоей руки или нет. Значение имеет лишь то, уйдёшь ты прозревшим или всю жизнь проживёшь в темноте!
– Складно толкуешь, да только разгадывать твои загадки у меня нет желания.
– Люди так привыкают к тьме, что жмурятся изо всех сил, боятся быть зрячими. Нужна смелость, чтобы увидеть свет.
Пьёвро ничего не ответил, а только пристально посмотрел в глаза безумца. И жутко было даже не от его слов, а от того, что люди верили в его правоту.
– Ты просто ещё не на своём месте. Вот и не видишь!
Этот балаган пора было заканчивать.
– Прощай, – Спрут слегка оттолкнул проповедника и зашагал вперёд.
Зеваки расступались перед моряком, крестились, кто-то плевал через плечо. Все сторонились его, как прокажённого, никому не хотелось подобной участи.
Уходя, капитан услышал слова, брошенные вдогонку:
– Нельзя опоздать туда, куда должен прийти.
Вскоре Пьёвро и Ги прибыли к жилищу доносчика. Спрут приблизился к двери и прислушался. Внутри дома было тихо. Моряк постучал. Дверь со скрипом приоткрылась.
– Дурной знак, – прошептал Спрут.
– Для кого, – так же тихо отозвался юноша, – для нас или для тех, кто здесь живёт?
– Для всех, – обронил Пьёвро и бесшумно вошел внутрь.
Ги задержался на улице, осматриваясь по сторонам. Он явно нервничал. Заглядывая в дверную щель, увидел часть длинного коридора. На полу были разбросаны всякий хлам и деревянная утварь. Пылинки летали в воздухе, подсвеченные солнечными лучами, пробивавшимися через многочисленные дыры обветшалой крыши. Парень ловко протиснулся в дверь и стал осторожно красться. Пространство домишки медленно и постепенно открывалось его глазам, но он нигде не видел Спрута. Сердце Ги заколотилось, дыхание сбилось. Он сглотнул ком в пересохшем горле и позвал шепотом:
– Спрут, Спрут, капитан!
Тот не отзывался. Шагнув дальше, юноша вскрикнул. Ужас сковал его. В этот момент кто-то схватил его со спины, чужая рука закрыла ему рот. Это Пьёвро ухватил мальчишку, чтобы сдержать его крик.
Пред ними предстал хозяин дома, уставившись ледяным взором на незваных гостей. Его тело болталось в петле под потолком. Беззвучный вопль застыл на искаженном ужасом лице. Доносчик был мёртв уже несколько дней.