вышагивал передо мной во всей мужской красоте, когда начинали жить. Сейчас так уже не походишь – двое детей всё же.
Так вот, кукловод хоть и несильно отличался ни ростом, ни мускулистостью, но что-то подсказывало: физически был гораздо сильнее простого смертного.
ГЛАВА 3
Кто он? Что он?
С этими мыслями жила месяц. Медленно, но верно сходила с ума, ведь начинала сомневаться в своей адекватности. Обострялась мания преследования. Пугали шорохи и посторонние звуки. Мерещилось всякое. Вроде нормальная, так почему же чувствую, что во мне кто-то чужой? Словно в тело внедрился паразитирующий симбиот. Получающий удовольствие, зная, что не вижу его и не слышу, а он… имеет меня в своем полном распоряжении. Причем мягко сказано «имеет» – кошмар заключался в том, что паразит вообще не покидал – продолжал хозяйничать в голове, а что самое страшное, давил на измученное либидо. Эротические сны, в которых господствовал, вскоре стали главными причинами обид и недомолвок между мной и Ромкой. Однажды, когда кукловод меня брал во сне, ощутила такой оргазм и стонала так сильно, что очнулась только оттого, что муж бил по щекам. Несильно. Так, чтобы в себя пришла. Как понимаю, это было последнее средство, которое применил, чтобы достучаться до сонной и так бесстыже получающей удовольствие меня.
– Ты что? – вытаращился Рома, как на безумную. – Только не говори, что эротика снится.
– Ром, – смахивая со лба пот, которым было усеяно всё тело, жалобно простонала: – Убей меня! – горела от ласк невидимого чужака, внутри плескалось возбуждение вперемешку с удовлетворением.
– Дура! – досадливо шикнул супруг и отвернулся. Некоторое время зло пыхтел, а потом торопливо покинул спальню, оставив в одиночестве. Не дождавшись его в постели, отправилась на поиски и нашла на кухне. Он задумчиво смотрел в окно.
Прижалась к нему, обвив за торс:
– Помоги, не отпускай…
Он старался. Не отпускал. Упорно вытаскивал из «болота одержимости»: наш быт делал ярким и разнообразным, отношения более страстными и горячими. На свидания приглашал, в кино, в кафе. Я верила в его попытки, ведь сама до последнего боролась за брак. За семью! За детей! Себя.
Но мы были слишком слабы перед столь сильным врагом.
Ромка выискивал выход из положения: предлагал даже уехать, но идея разбилась о банальное «куда и на что?». Да и у него на работе, словно нарочно, начались проблемы: то счета фирмы заблокировали, то зарплату задержали, то выговор влепили, то премии лишили. Не хотела думать, откуда ноги росли, но в подкорках сознания мелькала мысль. Упорно гнала её метлой, как и ощущение скорого конца.
Это страшило как ничто на свете. Я улыбалась, словно всё отлично, а внутри дрожала, точно последняя трусиха. Всё во мне кипело от ужаса и паники.
На собственной шкуре постигла смысл фразы «ожидание смерти страшнее самой смерти». Чем дольше ждала, тем больше наши старания смахивали на агонию умирающих. Как бы то ни было, супруг поддерживал. Однажды признался, что его беспокоит необъяснимое чувство, будто в его мозгах