удивлением посмотрела на меня.
– Ну-у, – пустился в объяснения я. – Мы не совсем границу защищали. Точнее, мы ее защищали с помощью всякой техники, в том числе и с применением компьютеров.
Судя по ее взгляду – она ничего не поняла.
– Этакая секретная часть, расположенная у самой границы, и напичканная всевозможной техникой, – уточнил я. – Например, слушали разговоры летчиков НАТО над Балтикой. Основная задача нашей части – предотвращение ядерной войны, – зачем-то похвастался я, и мне тут же стало стыдно.
– И как? – слегка прищурившись, недоверчиво посмотрела она на меня.
– Предотвращали, – пожал я плечами.
В ее глазах появился некоторый интерес, любопытство.
– И каким образом? – снова спросила она.
Соврать бы что-нибудь этакое, захватывающее! – тут же подумалось мне, но я этому устыдился. – Еще чего! Ложь всегда потом выйдет наружу.
– Узнавали о действиях, которые явно ведут к войне, – передислокации, перевооружение, усиления, перевод ракет на боевую. И сообщали об этом дипломатам. Чтобы те уже сами начинали суетиться, кричать на весь мир… Это на мой взгляд. А как на самом деле они поступят – нам было неизвестно. Наша задача была проста – среди крупинок полученных данных выявить группу таких, которые явно ведут к войне.
Я уж не стал рассказывать, что мы также слушали космическую связь – спутник Интелсат-4, висевший над Атлантикой и соединяющий Америку с Европой, – прослушивая разговоры работников Локхид и других заводов, выпускающих оружие. Не говоря уже о шифро-каналах. Это, конечно, все было секретом. Перед уходом дал подписку на десять лет. Но… На Новые года по какому-нибудь из прослушиваемых нами телефонных каналов мы регулярно получали факс – Елочка с подписью на русском: "С Новым Годом, в.ч. 83525!". А также наш командир и его замы время от времени получали поздравления с очередным повышением, рождением детей и прочее. И причем – все это поступало не по одному, а по разным каналам!
Она коротко кивнула. И осталось неизвестно – поняла ли она.
– Да, так вот, – продолжил я. – Как только на расстоянии семи километров вдруг остановиться какая-нибудь польская машина, группа офицеров, которым было разрешено не бриться и не стричься, одетые в старые ватники, полоскали рты водкой, чтобы пахло, и быстренько выезжали на старом грязном газике. Подкатывали к полякам, останавливались и начинали настойчиво предлагать им свою помощь.
Она снова посмотрела на меня. На этот раз – с каким-то непонятным любопытством.
– А в части на это время выключали все мониторы, – пояснил я. – И пока мужики не вытолкают иностранцев из семикилометровой зоны – мониторы не включали и работа приостанавливалась.
Мы вышли из жилой зоны. Подошли к железной дороге. Спустились вниз, в железнодорожную канаву. Перешли рельсы. Стали подниматься. Здесь было покруче и из-за снега довольно скользко, и я, пройдя первым, подал ей руку. Пальцы у нее оказались теплыми, тонкими и жесткими.
– А водку они что, выплевывали? –