сложный, самый страшный в своей жизни шаг вперёд, зная, что в следующую секунду может оказаться рядом с этим парнем.
Значит, было!
Часть 1. Непрошеные гости.
1
Июль выдался на редкость жарким для севера. Вот уже неделю солнце до того знойно пекло, что днём даже исчезли гнус и комары. Густой хвойный лес плакал карамельной, тягучей смолой, липкий аромат которой, смешанный с запахами травы, берёзовых листьев и прочей не разнообразной северной зелени, висел в воздухе даже в прохладные, светлые ночи. Множественные горные речки, а особенно глухие, закрытые озёра, прогрелись до курортных температур. Некоторые ручьи пересохли, оставив на память о себе лишь извилистые гряды камней.
Но над водой было чуть прохладнее и дышалось легче. С глубокой ночи капитан госбезопасности Юрьин слонялся по порту, продымленному горящим древесным углём и прокопченному дизельной гарью траулеров и рыбацких катеров, наполненному жужжанием кранов и грохотом грузовых контейнеров. Он ждал, когда найдётся транспорт в нужном ему направлении. Затем была высадка в Мурмашах, где река преграждалась дамбой, и вновь ожидание. Только под утро Юрьину и трём его бойцам повезло покинуть деревянные причалы Мурмашей и продолжить свой путь. Теперь же он искренне радовался в душе, что оставил осточертевший ему за последние месяцы своей изнуряющей предкомандировочной подготовкой Мурманск. Укрывшись в тени ходовой рубки, капитан Юрьин впервые за сутки ощутил лёгкость, о какой уже и не мечтал. Странный, давно забытый вкус свободы наполнял его. Теперь он был сам себе хозяин, к чему совершенно не привык в плену множественных кабинетов Управления госбезопасности по Мурманской области. Встречный ветерок приятно гладил, покрытое маслянистой плёнкой пота, лицо и обдувал, просоленную насквозь, форму. Повесив фуражку возле себя на невысокий битенг и сложив руки на релинг, Юрьин жадно дышал чистым, прохладным, речным воздухом.
Со стороны могло показаться, что этому ширококостному, не много полноватому человеку с редкими, тонкими волосами над широким, морщинистым лбом уже подвалило под сорок. На самом же деле ему было всего тридцать три. Юрьин не был высок, чуть выше среднего роста. Но внушительная широта плеч, крупные кулаки и суровость лица с лихвой компенсировали это в глазах более высокорослых мужиков. Он был из того типа деревенских парней, которые пережили болезни и голод в младенчестве благодаря своему природному, могучему здоровью и, возмужав, так окрепли, будто с ранних лет питались сытно, на убой. Густые, взъерошенные брови над холодными, голубыми глазами, тонкие губы под острым, слегка вздёрнутым носом придавали его лицу каменную холодность даже в те минуты, когда он думал о чём-то лирическом, волнующем душу. Но стоило Юрьину улыбнуться, глаза его наполнялись лукавством, горели хитрым задором, и он начинал излучать такое мощное обаяние, что от прежней суровости не оставалось и следа.
Баржа, на которой Юрьину удалось выхлопотать место для себя и трёх его