включала лампы; она любила по вечерам сидеть здесь, в библиотеке, так как именно отсюда был хорошо виден закат.
Лаура взобралась на подоконник и задвинула шторы, чтобы отгородиться от всего мира, спрятаться в своем маленьком мирке грусти и печали, мире неразделенной любви. Слева от нее была стена из темно-бордовых штор, а справа – оконное стекло с тянувшимися за ним бескрайними просторами. Огненно-красное солнце медленно опускалось, собираясь в очередной раз на заслуженный покой: хоть и слабо, но усердно оно светило на протяжении целого дня. Лаура сидела, не шевелясь и ни о чем не думая, и смотрела невидящим взглядом куда-то вдаль. Очнулась она от легкого стука в дверь.
– Ты здесь, Лаура? – услышала она голос бабушки, вошедшей в библиотеку.
– Да, я здесь, за шторой,– был ответ.
– Пойдем ужинать, дорогая, у дедушки без тебя нет аппетита.
– Вы садитесь, а я через пару минут приду,– пообещала Лаура.
Как только бабушка вышла из комнаты, Лаура спрыгнула с подоконника и удивилась темноте, царившей вокруг: она не заметила, как и стемнело! Лаура прошло мимо стола, дотронувшись рукой до дорогого ее сердцу письма – ей не нужен был свет, чтобы его найти – и, выйдя из библиотеки, направилась в столовую, где ее ожидали дедушка с бабушкой.
Родители Лауры всегда были в разъездах, сестра Патриция училась в Англии, поэтому семейные обеды и ужины были большой редкостью. А ведь дед Лауры, Джузеппе, так любил, когда собиралась вся семья! Поэтому он очень огорчался, когда его любимица Лаура отказывалась от ужина. Но сегодня внучка порадовала дедушку своим присутствием и хорошим аппетитом: Лаура так переживала в ожидании письма, что совсем забыла про обед, поэтому сейчас была голодна, как волк.
Лаура ужинала, а дед, смотря на нее, раздумывал о причине грусти своей ранее такой веселой и общительной внучки: ведь она перестала видеться даже с близкими подругами. Лаура же самоотверженно охраняла свой секрет, она ни с кем не хотела делиться своей сердечной болью.
– Ромина,– обратился Джузеппе к жене. – Ты не находишь, что Лаурина немного похудела, да и выглядит какой-то бледной и болезненной, а?
– Конечно. Ведь она постоянно сидит взаперти.
– Тогда надо ее куда-нибудь свозить. Лаура, ты не находишь, что ты давно не навещала своего дядю Филиппо?
– Мне бы не хотелось куда-либо ехать,– ответила Лаура, не поднимая от тарелки глаз.
– Но ты же не можешь вечно сидеть дома! – воскликнул дед. – Что у тебя случилось?
Лаура ничего не ответила, усердно поглощая свой ужин.
– Оставь ее, Джузеппе! Может, девочка влюбилась,– предположила догадливая бабушка, и дед перестал донимать Лауру расспросами.
Поужинав, Лаура снова вернулась в библиотеку. Эта комната, как ни одна другая соответствовала настроению Лауры. В ней преобладали темные, глубокие цвета: в основном, бордовый и зеленый. Мебель также была из темного дерева. Вот только обои на стенах были бледно-золотистого оттенка, в тон рамкам на картинах, которые