ей надо расшибить лоб о стену».
Ричард грубо оттолкнул ее, выхватил кинжал и стал рубить тонкие стволы деревьев.
– Подведите моего коня!
Анна бегом кинулась выполнять приказ. О, если бы она всегда так ему повиновалась!
Увидев приближающегося с охапкой сучьев человека, Мираж вновь начал метаться и, лишь когда Ричард прикрикнул на него, приутих, испуганно прижимая уши и всхрапывая. Ричард бросил на колышущуюся топь срезанные деревца, образовав какое-то подобие хрупкого настила, и, осторожно ступая, стал приближаться к наполовину погрузившемуся в трясину коню. Анна, держа под уздцы жеребца герцога, встала у самой кромки островка.
Ричарду наконец удалось подхватить длинный повод Миража, и он жестом попросил Анну подать ему повод его коня. Намотав его на руку, он велел Анне сесть в седло. Та повиновалась, поняв, что от нее требуется.
– Моли Господа, чтобы ремень выдержал, – пробормотал Ричард сквозь зубы.
Анна, направляя нормандского жеребца герцога коленями и корпусом, постепенно развернула его и, дав шенкеля, заставила двинуться прочь от топи. Конь недоуменно ржал и рвался.
Ричард, вцепившись в повод Миража, пятился, увлекаемый в свою очередь другим конем. На висках у него от напряжения вздулись вены, сучья под ногами уходили в илистую грязь. Он сделал шаг, другой. Голова Миража запрокинулась, он скалился и хрипел.
«Если ему не удастся вытащить из трясины передние ноги, мы не сможем ему помочь», – думал Ричард, уже почти не веря, что из его затеи что-нибудь выйдет.
Анна понукала коня герцога, пока тот наконец не прянул вперед. Ричард вскрикнул и чуть не упал, но Мираж вырвал передние ноги и, подавшись всем телом, обрушил копыта на гать. Ричард оказался на суше, а Мираж, вздымая илистые фонтаны и ломая тонкие деревца настила, вздыбился, словно бронзовое изваяние, рванулся еще раз и, весь покрытый грязью и зеленью ряски, оказался на суше.
Ричард устало опустился на землю и обхватил колени. Теперь его левое плечо стало казаться еще выше, чем обычно. Стащив размокшие перчатки, он обнаружил, что запястья исполосованы багровыми вздутыми рубцами. Мышцы рук и спины нестерпимо ныли. Он слышал, как Анна ласково успокаивает все еще дрожащего и фыркающего иноходца. Наконец она подошла к Ричарду. Роскошный бархат ее платья, казалось, изменил цвет, а длинный шлейф висел лохмотьями.
– Милорд… Ваша светлость…
Она опустилась на землю рядом с ним. И внезапно, прежде чем он опомнился, Анна поймала и поцеловала его мокрую руку.
Глостер взглянул на нее с недоумением и еле сдержал себя, чтобы не расхохотаться.
– Кровь Христова! Леди Анна! Сначала вы отвесили мне оплеуху, а теперь руки целуете!
Анна на мгновение растерялась. Потом осторожно потрогала свою скулу, висок.
– Но ведь и вы меня ударили, милорд Глостер. Это как-то не вяжется с честью рыцаря, носящего цепь и шпоры. А потом… Я была слишком зла. Теперь же примите мою сердечную благодарность. Вы спасли мне жизнь…
Ричард криво усмехнулся.
– Это что… Я еще и коня вашего спас.
Губы Анны тронула легкая